Анатолий Орлов - Истории, которые нашептали деревья

В которой певец «бросает камешки с крутого бережка».

В прибрежной зоне пролива разбросаны хаотично изъеденные соленой водой шипы рифов.

На которых когда-то любили греться нерпы и сивучи…

Теперь и нерпы, и сивучи — большая редкость.

Что поделаешь — скуднеет животный мир Крильона.

Вверху на плато высокий земляной вал, опоясанный по периметру глубоким рвом.

Неподалеку от вала небольшой ручей.

Летом ручей кипит от заходящей на нерест рыбы.

Сейчас спокоен, но неприветлив.

Грозно щетинится пластами кремнистых сланцев в местах коренного выхода их на поверхность.

Древнему человеку эти сланцы служили надежным материалом для изготовления грозного оружия.

Теперь они никому не нужны.

Пласты тревожат только вода и ветер.

Выветривая и разрушая породу.

Лучшего места для селения трудно сыскать.

Не зря наши предки для первых поселений выбрали это место.

И вал, и ров — это остатки крепости эпохи неолита.

Крильонское городище.

В нем жили люди еще шесть тысяч лет назад.

Здесь же разбивали стоянки и люди раннего железного века.

А самый древний след человека на мысе Крильон — это найденный археологами резец из кремня.

Орудие труда еще каменного века.

Удаленность от цивилизации и от привычных коммуникаций для этого уникального уголка сахалинской природы стала спасением и защитой.

Она сохранилась здесь в первозданном виде.

Частые дожди периодически вымывают из культурных слоев обломки горшков с волнообразным лепным орнаментом, черепки и другие следы пребывания многочисленных народов от человека эпохи неолита до айнов.

Волны времени смыли эти народы, отправили в небытие, но оставили о них память — следы их пребывания на земле.

Теперь по этим следам археологи пытаются восстановить прошлое острова, чтобы понять будущее его.

Рядом с тропинкой под молодой осиной гриб.

Пожухлая листва подстилки контрастно подчеркивает свежесть красок плодового тела.

Только дальтоник может пройти мимо, не заметив такое чудо природы.

Это первый настоящий гриб, встреченный мною в настоящем сезоне.

Не считая съеденной ранее грибной капусты.

Одним словом, гонец, предвестник начала «тихой» охоты.

На самом куполе огненно-красной шляпки большая улитка с настороженно выпущенными рожками.

На шляпке несколько округлых углублений — кратеров.

Эти углубления не что иное как место трапезы странного растительноядного существа, оставляющего за собою слизистый след.

Отсюда и название улиток — слизни.

Гриб по праву принадлежит ей.

Она его нашла, ей и лакомиться.

Но у меня право сильного.

Право на передел собственности.

Осторожно снимаю и опускаю улитку на волглую листву.

Грибное блюдо ей приелось, а мне будет в охотку.

Что может быть пикантней на привале, чем таежный супчик с грибами.

Улитка, несмотря на медлительность, успела вместе с домиком зарыться в подстилку, туда, где постоянное место обитания ее.

Там, среди причудливо переплетенных гифов грибницы и тончайших корешков дерева, образующих микоризу — особую форму сожительства гриба и дерева — ее столовая.

Пока дерево перекачивает продукт жизнедеятельности гриба, а гриб с помощью гифов через корешки дерева — нужные минеральные соли, улитка тоже не дремлет.

Она лакомится гифами и гниющими остатками растений вокруг них.

На месте съеденных гифов вырастают новые…

Непрерывный конвейер…

К большому удовольствию улитки.

К большому удовольствию землероек.

Самых прожорливых млекопитающих на свете, регулирующих численность улиток.

Удивительный механизм размножения улиток поддерживает их популяцию на самом высоком уровне, даже в годы природных катаклизмов и потрясений.

И один из секретов этого — во взаимном оплодотворении при половом акте.

Да, да…

В переводе на человеческий язык оба партнера беременеют одновременно.

…А на горизонте маячит еще один гриб с огненно-красной шляпкой.

И, увы, на нем такая же улитка…

Сюда, в бассейн реки Найчи, в мае охотоведы выпустили из зоопарка на вольные хлеба медведицу по кличке Нюра.

Чего взрослого медведя в неволе держать.

О том, как привыкала Нюра к свободе, не раз писала сахалинская пресса.

А нам захотелось встретиться с ней лично.

К этому времени Нюра уже редко выходила к людям.

А последнее время вообще выпала из поля зрения.

Первые же минуты поиска дали положительный результат.

На прибрежной кромке песка свежие следы медведицы.

Нюра приходила ужинать.

Идем по следам и теряемся в растительных джунглях.

Огромная улитка, направив на нас антенны-усики, замирает на крупном стебле.

На спине, скрученный в рог, просторный домик.

Путешествует с комфортом: все при себе.

Мы не тревожим ее.

Опять сплошные джунгли высокотравья.

И свежие атрибуты Нюркиного ужина: медвежий помет.

Нюрка прошла совсем недавно.

Может быть, она сейчас и наблюдает за нами, но на контакт не идет.

И это хорошо.

Сколько лихих людей по тайге бродит.

За медвежьи лапы и желчь могут и жизни лишить.

Когда-то природа Крильона южнее Урюма была относительно нетронутой.

На площади шестьдесят две тысячи га простирался заказник Крильон.

Речных, морских и лесных обитателей заказника охраняли два егеря.

Одним из егерей был Федор Леонтьевич Картавых.

Его и его бревенчатую избу на берегу реки Найча (Хвостовка) знали на только в Анивском районе, но и за рубежом.

Череп медведя-каннибала, отстрелянного егерем, на международной выставке трофеев оказался крупнее трофея самого диктатора Чаушеску, известного своим фанатизмом к охоте.

Но это только вершина айсберга.

Основной труд егеря тяжелый и неприметный.

И то, что на Крильоне удалось не только сохранить популяции многих исчезающих зверей и птиц, но и добиться восстановления их, большая заслуга Федора Картавых.

Его фамилия стала лицом заказника.

Даже умирая, он завещал похоронить себя там, где жил и работал — на Крильоне.

И похоронили его на высокой безымянной сопке, над избой, в которой он жил.

Под низким сахалинским небом.

На могильном холмике камень.

На камне надпись: «Он до конца оставался охотоведом».

Увы, теперь таких энтузиастов и защитников природы у Крильона нет.

Зато желающих урвать у нее все больше и больше.

Вчера открыл местную газету.

В ней очередное объявление о возможном предоставлении земельных участков в устьях рек Медведевка и Найча под рыбные станы.

Там, где жил и похоронен Егерь с большой буквы.