Анатолий Орлов - Истории, которые нашептали деревья

Разграбление бывшего заказника идет полным ходом.

Сразу за ярко-желтой полянкой редкий ивняк.

На ветках одной из ив вместо листьев жалкие сеточки тоненьких жилок.

Это отобедали гусеницы пядениц.

По сравнению с гусеницами других бабочек, у них намного меньше брюшных ножек.

Поэтому им приходится во время движения выгибаться в виде петли.

Они словно пядями отмеряют путь, за что и получили свое название.

Эта гусеница тоже уже отобедала и теперь отдыхает, зависнув на паутинке под веткой.

Совсем неподалеку, на одиноко стоящей лиственнице, еще один очажок листо-хвоегрызущих.

Несколько нижних ветвей лиственницы уже без единой хвоинки.

Очередная ветка буквально прогибается под тяжестью невзрачных, с темными пупырышами гусениц.

Это лиственничные волнянки.

На севере острова они пожирают насаждения на сотни гектар.

Как в Ногликском районе.

Но для Крильона опасности пока не представляют.

Аппетит пернатых, которых на полуострове множество, не хуже, чем у гусениц.

И с напастью, появившейся в небольшом количестве в лесу, птицы справятся сами.

Чем глубже забираемся в лесное царство, тем больше секретов раскрывает оно нам.

Вот среди изумрудной зелени лопухов настоящее чудо.

На величественном стебле растения белые, слегка желтоватые цветы, напоминающие большие колокольчики.

Королева здешних мест.

Знаменитая лилия Глена.

На этот раз при охране.

Роль охраны выполняет жгучий куст крапивы.

Разве поднимется рука сорвать такое чудо.

Конечно, нет.

Лилия Глена занесена в Красную книгу.

Настоящая жемчужина Крильона.

Жаль только, что таких жемчужин на Крильоне все меньше и меньше.

Над лилией желтая бабочка с необычным для Сахалина раскрасом крыльев.

Это махаон — обитатель тропиков, питающийся цветочным нектаром.

Махаон даже не думает садиться.

Конечно, сидеть при королеве цветов — кощунство, но объяснение его поведения в другом.

Все кроется в строении тела.

Он, даже когда питается, непрерывно машет крыльями.

Со стороны это кажется парением на месте…

Но красота обманчива.

Пройдет три-четыре месяца, и наша королева превратится в обыкновенную золушку, одетую в неприметную рогожку.

И ничем не будет отличаться от усыхающего высокотравья, окружающего ее.

И будет сиротливо стоять под открытым небом, как коробейник, позванивая коричневатыми коробочками, образовавшимися на месте душистых цветов.

Коробочками, под завязку заполненными пластинчатыми семенами.

Пока шальной ветер или какой-нибудь голодный обитатель не взломает их…

И тем самым даст начало продолжению рода.

И все повторится снова.

А сейчас ее час, ее праздник.

Испуская сладковато-приторный аромат, королева сахалинской тайги правит бал.

На береговом склоне реки глубокое отверстие — нора.

Из глубины норы с тревожным любопытством в объектив видеокамеры смотрят семь пар глаз.

Это жилое гнездо зимородков.

С хозяевами этого гнезда — норы мы уже встречались.

Тогда самочка зимородка только что отложила яйца.

А теперь в гнезде большое потомство, семь неоперившихся птенцов.

Пока осматриваем птенцов — мама сидит на ветке рядом и нервничает.

Горячая пора — дети есть хотят, а тут шляются всякие…

Чтобы не раздражать мать-героиню, отходим в сторону.

И она сразу же влетает в узкое отверстие.

В клюве небольшая рыбка.

Это молодь лосося — основная добыча зимородка.

Лучшего добытчика рыбы в природе не сыскать.

Зимородка называют королем рыболовов.

Для пропитания птенцов рыбы требуется много, но вряд ли зимородок сможет подорвать лососевое стадо.

Популяция его небольшая, а симы и горбуши пока на нерест заходит предостаточно.

При виде мамы дети начинают волноваться и толкаться.

Счастливец, находящийся у входа в нору, получает добычу.

Расположенные по кругу, словно шарики в обойме подшипника, птенцы от толчков меняют место положения.

Счастливое место занимает очередной птенец, а, значит, следующая добыча мамы будет его.

Но пауза в кормлении затягивается.

Какое-то время мама отдыхает, прикрыв крыльями, как одеялом, своих детишек.

Дети согреваются и прекращают галдеть.

Мама улетает за следующей добычей.

И так весь световой день.

На проточной излучине не по-русски ярко раскрашенная уточка.

Это мандаринка.

Она глубокой осенью появляется здесь не первый год.

Видно, прощается с родиной перед отлетом на зимовку.

Яркий, беззаботный наряд птицы вызывает праздничное настроение.

Наверно, уточки-мандаринки и созданы для того, чтобы дарить человеку радость.

Совсем недавно на протоке было многолюдно.

Чуть ниже у плеса в полузасохшей иве над зеркалом воды у мандаринки гнездо.

Каждый год по прилету она сразу откладывает в него яйца.

Так было и на этот раз.

Ровно десяток утят вылупилось из них.

Здесь прошли они школу выживания: учились добывать корм, уходить от врагов.

Здесь учились летать, взволнованными криками сотрясая округу.

Теперь утята перед отлетом на «хлебных» местах нагуливают жирок.

Путь-то предстоит далекий и нелегкий.

А старая уточка все никак не может распрощаться с родными местами.

Гнездовье этой удивительной птицы хорошо знает местный охотник.

Знает, но не трогает выводок.

И не только потому, что мандаринка занесена в Красную книгу.

Бережет ее для «души».

Красота-то неописуемая.

А на участок охотника ни один браконьер не сунется.

Уж очень характер у охотника суровый.

Да и на расправу скор.

Этим и пользуется удивительная птица.

При желании человек и животное могут жить в гармонии.

Главное, чтобы желание было.

Каждый год в пойме реки остаются брошенными небольшие копешки сена.

Не успеет крестьянин состоговать их до дождя, и сено хозяину уже не нужно.

Замучаешься пересушивать.

Легче новое заготовить.

Вот и бросают стожки там, где скосили.

К великой радости лесных обитателей.

Под одним, свернувшись в клубок, залегли на зимовку змеи.

Под другим семейка енотов от оттепели до оттепели в спячке время коротает.

К третьему стожку кабарга в студеное время тропку протоптала.

Клочок-другой хорошего сена из него всегда выбрать можно.

Так что каждый стожок без исключения с сюрпризом.

Вот и от этого облезлая лиса, не торопясь, бочком, уходит.

…Ветер в мою сторону.

И лисица меня не чувствует.

А я не тороплюсь к стожку подходить.

Пусть подальше уйдет.