Дэвид Эттенборо - В поисках дракона

Дракон застыл, словно бронзовое изваяние. Только язык метался взад и вперед.

С минуту мы просидели не шелохнувшись, никто не произнес ни слова. Внезапно Чарльз тихо засмеялся.

— Знаешь, — прошептал он, не отрывая взгляда от монстра, — он, наверное, стоит здесь уже минут десять. Стоит и думает: эти дуралеи надеются, что я пойду за приманкой, а я возьму и слопаю их!

Дракон тяжко вздохнул, словно мы разгадали его замыслы, медленно подогнул лапы и распластался веем телом на земле.

— Похоже, с ним молено поладить, — прошептал я в ответ. — Давай снимать прямо здесь. Выйдет неплохой портрет.

— Не могу, у меня надет телевик. С такого расстояния вместо портрета получится одна правая ноздря.

— Может, рискнем и поменяем объектив?

Чарльз дотянулся до кофра, вытащил широкоугольный объектив и, стараясь не делать резких движений, прикрутил его к камере. Потом быстро повернул аппарат, навел резкость и нажал кнопку пуска. Тихое жужжание камеры показалось нам оглушительным, но чудовище даже не дрогнуло. Оно продолжало с надменным видом разглядывать нас в упор своими черными, немигающими глазами. Дракон словно понимал, что он — самый могучий зверь на Комодо, что он — король острова и ему некого здесь бояться. Желтая бабочка покружила над головой монстра и села ему на нос.

— Глупо получается, — произнес я чуть громче. — Он что, не понимает, зачем мы соорудили укрытие?

Сабран засмеялся:

— Это очень о’кей, туан.

Козье мясо благоухало вовсю; я вдруг сообразил, что мы сидим как раз между драконом и приманкой, причем ветер дует в нашу сторону. Поэтому-то ящер и появился у нас за спиной: он не ошибся адресом.

Не успела эта мысль осенить меня, как с реки донесся подозрительный шум. Я оглянулся и увидел, что по песку к тушам ковыляет молодой дракончик. Он был не больше метра в длину и куда светлее взрослого собрата, лежавшего по соседству с нами в раздумье, с чего начать — со свежатины или дохлятины. На хвосте у юного ящера были темные кольца, а на лопатках и передних лапах — оранжевые пятна, остальная шкура была серой. Он быстро двигался характерной «крокодильей» походкой, виляя туловищем из стороны в сторону, шевеля губами и улавливая запах длинным желтым языком. Козье мясо указывало направление.

Чарльз дернул меня за рукав и молча кивнул налево. По высохшему руслу спешил к приманке еще одни монстр. Он выглядел даже крупнее первого. Теперь мы оказались в компании сразу трех драконов — об этом можно было только мечтать!

Лежавший сзади варан тяжко вздохнул снова, заставив обратить на себя внимание. Он подобрал лапы и оторвал от земли туловище, потом сделал несколько шагов в нашу сторону и начал осторожно обходить нас. Мы смотрели на него во все глаза. Ящер приблизился к берегу и сполз вниз. Чарльз, приникнув к кинокамере, не выпускал его из объектива, сопя при этом, как дракон.

Напряжение разом спало, и мы захохотали как безумные.

Вся троица принялась пожирать мясо. Было отчетливо видно, как они свирепо раздирают тушу. Самый крупный урвал козлиную ногу. Дракон был так огромен, что целая нога взрослой козы оказалась ему на одни зуб. Впечатляющее зрелище. Широко расставив лапы, он отдирал куски, с клацанием смыкая челюсти; при этом все его тело отскакивало назад. Не будь приманка крепко привязана к колу, он бы легко утащил всю тушу в лес.

Чарльз безостановочно стрекотал кинокамерой, пока не кончилась пленка. Весь запас кассет вышел.

— Может, поснимать фотоаппаратом? — прошептал он.

Эта обязанность лежала на мне. К сожалению, объектив фотокамеры был гораздо слабее киносъемочного, и, чтобы получить хорошие снимки, требовалось подойти к драконам поближе. При этом я рисковал напугать их. В то же время, пока козлиные туши лежат на виду, никто из ящеров не соблазнится приманкой в ловушке. Чтобы заманить их в капкан, надо каким-то образом перетащить остатки козлятины ближе к клетке. Выходит, при всех обстоятельствах я не испорчу дела и смело могу начать сеанс фотографирования.

Я медленно поднялся на ноги и шагнул из укрытия. Сделав два осторожных шага, щелкнул затвором. Драконы продолжали трапезу, игнорируя мое присутствие. Я сделал еще шаг и снова нажал на кнопку. Довольно быстро я отщелкал всю пленку и в замешательстве остался стоять посреди русла в двух метрах от монстров. Ждать, когда они обратят на меня внимание, не имело смысла. Надо было вернуться в убежище и зарядить пленку. Хотя драконы сосредоточенно пожирали добычу, не глядя в мою сторону, я все же не решился повернуться к ним спиной и почтительно пятился до самого укрытия.

Перезарядив аппарат, я, осмелев, подошел совсем близко и начал фотографировать их в упор — с расстояния полутора-двух метров. Опасность приятно щекотала нервы. Подходя все ближе и ближе, я в результате уперся ногами в тушу. Хорошо бы, чтобы они не перепутали мои ноги с козлиными, подумал я, доставая из кармана широкоугольный объектив. Самый крупный дракон в метре от меня вгрызался в козлиные ребра. Оторвав кусок, он приподнялся и, конвульсивно дернув челюстями, проглотил его. Несколько секунд монстр стоял, не шевелясь, глядя прямо в камеру. Я присел и сфотографировал его крупным планом. Ящер кивнул в знак того, что все в порядке, и отгрыз еще кусок.

Я вернулся к Чарльзу и Сабрану. Надо было решать, что делать дальше. Мы уже поняли, что близость людей их не пугает: подходи сколько хочешь. Может, попытаться отогнать их шумом? Вскочив, мы дружно заорали втроем. Никакой реакции. Даже ухом не повели. Только когда мы с ревом бросились из укрытия, ящеры прервали обед. Очевидно, наша троица действительно выглядела устрашающе. Два крупных дракона развернулись, забрались на противоположный берег и скрылись в кустарнике. Молодой дракончик засеменил по руслу реки. Я помчался за ним во весь опор, надеясь схватить его за хвост. Но он оказался проворнее и, вскарабкавшись по склону, исчез в подлеске.

Запыхавшись, я побрел назад. Морщась от вони, мы с Чарльзом и Сабраном подвесили остатки туш к дереву метрах в двадцати от ловушки и опять залезли в укрытие. Надо ждать. Жаль, если мы так напугали драконов, что они больше не вернутся. Но опасения оказались напрасны: минут через десять на противоположном берегу показался большой дракон. Он высунул голову из кустарника и на мгновение застыл. Убедившись, что псе спокойно, варан спустился вниз. Какое-то время он кружил возле места, где лежала приманка, высовывая длиннющий язык и наслаждаясь остатками запаха. Варан никак не мог понять, что происходит. Только что здесь лежала добыча — и вдруг исчезла! Дракон вперевалку заковылял по руслу реки к подвешенной на дереве приманке. На ловушку он, к нашему полному разочарованию, даже не покосился. А мы так старались… Это огорчение оказалось не последним: мы поняли, что повесили остатки коз слишком низко. Дракон приподнялся на задних лапах, оперся на свой огромный хвост и одним ударом передней лапы вырвал кусок козлиных внутренностей. Проглотив его, он долго тряс головой — то ли от удовольствия, то ли пытаясь оторвать торчавший изо рта конец кишки.