Николай Пржевальский - Путешествие в Уссурийском крае. 1867-1869 гг.

В то время когда белые аисты размещаются по своим гнездам, их близкие родственники - белые и серые цапли, вместе с колпицами избирают для той же цели одно уединённое место, где, поселившись большим обществом, занимаются высиживанием яиц и воспитанием детей.

Долго было для меня загадкой, куда деваются с половины апреля все вышеназванные птицы, которых до тех пор бывает в окрестностях Сунгачи очень много, но потом вдруг не станет, так что редко, редко увидишь когда-нибудь единичный экземпляр.

Сначала я думал, что они удаляются на увалы и рёлки выводить молодых, но по тщательно наведённым справкам на таких увалах не оказалось как ни одной цапли, так равно и ни одной колпицы.

Эта загадка интересовала меня всё более и более, пока, наконец, не разъяснилась совершенно случайно во время той же поездки на реку Лэфу, о которой я выше упомянул.

Нужно заметить, что река Лэфу перед самым своим устьем образует большое озеро, пройдя через которое впадает в Ханжу.

В пространстве между этим последним и озером, образуемым рекой, лежит несколько островов, поросших невысокой, чрезвычайно густой лозою, которая залита водой на глубину 3-4 футов [0,4-1,2 м].

На двух таких островах, почти совершенно недоступных, несколько сот пар колпиц, белых и серых цапель, вероятно, обитателей всего ханкайского бассейна, избрали место для вывода молодых.

В половине июня, когда я подъезжал к этим островам, еще издали слышался громкий крик молодых, которые в это время были уже почти на взлёте. Кроме того, старые, сновавшие беспрестанно взад и вперёд или кружившие над лодкой, указывали, что здесь именно находится так долго отыскиваемое мной место гнездования этих птиц.

Подъехав к одному из занятых островов, я отправился в середину его, чтобы посмотреть, как устроены гнёзда и, может быть, найти ещё яйца у поздних выводов.

Трудно было лазить по густой лозе, залитой водою, доходившей до пояса, притом же с топким, тинистым дном, но зато, лишь только я отошёл сажени на три от наружного края острова, как уже начали попадаться гнёзда, устроенные на горизонтальных ветвях лозы не выше двух-трёх футов [30-60 см] над уровнем воды. Все эти гнёзда как у цапель, так и у колпиц были сделаны на один образец и одинаково небрежно.

Несколько десятков прутиков без всякой подстилки составляли и основу и внутренность гнезда, которое было совершенно плоское, так что я удивлялся, каким образом могли уцелеть в такой посудине яйца при сильных ветрах, обыкновенно здесь господствующих. Гнёзда колпиц были несколько поплотнее, но как у них, так и у цапель они имели фута два или несколько более в диаметре.

Молодые, которых в каждом гнезде находилось два или три, были уже на взлёте. При моём приближении они соскакивали с места и, перебираясь с помощью крыльев с ветки на ветку, старались уйти, Старые же в это время вились невысоко, заботливо посматривая вниз и, видимо, удивляясь такому неожиданному посещению.

Яиц нигде уже не оказалось, так что я поймал несколько молодых и застрелил двух-трёх старых для своей коллекции.

Вместе с вышеописанными птицами во второй половине апреля, частью немного раньше или позднее, заводят гнёзда вороны, сороки, коршуны, скворцы, соколы, ястребы, ибисы, гуси, журавли, кулики, чибисы и различные утки; мелкие же пташки, равно как и многие другие, отсрочивают это дело до мая, когда устанавливается совершенно тёплая погода.

Великим препятствием к успешному высиживанию яиц для всех вообще птиц, гнездящихся на земле по сухим лугам, и в особенности для уток служат здесь травяные пожары, которые, как сказано в V главе, начинаются осенью в октябре, продолжаются иногда даже зимой, но с полной силой появляются вновь около половины апреля, когда уже спадут весенние разливы и прошлогодняя трава совершенно обсохнет.

Затем эти палы появляются местами в течение всего мая и даже до конца июня, когда молодая трава достигает уже роста человека, но сгорает вместе со старой, лежащей на земле и уцелевшей по какой-либо причине от осенних или весенних пожаров.

На несколько вёрст в длину растягивается весной по сунгачинским равнинам огненная линия, которая, будучи гонима ветром, движется весьма быстро и по ночам представляет великолепный вид.

Но зато по нескольку дней сряду воздух бывает наполнен удушливым дымом, а солнце при восходе и закате кажется совершенно красного цвета.

Вслед за линией огня летят обыкновенно стада ворон и коршунов, чтобы поживиться какой-нибудь обгорелой мышью или гнездом. Последние, т. е. гнёзда, истребляются в страшном количестве, так что наши казаки, живущие на постах, нарочно ходят на горелые места собирать яйца, которые часто совершенно испекаются от жара или, лопнув, образуют в гнезде готовую яичницу.

Только подобным истреблением утиных гнезд пожарами можно объяснить общее всему Уссурийскому краю позднее появление выводков молодых уток, которое находится в странном, противоречии с ранним весенним прилётом этих птиц.

Действительно, не только в половине и в конце июня, но даже в начале июля, здесь сплошь да и к ряду можно найти молодых утят еще в пушке, тогда как в средней полосе России, где утки прилетают позднее, чем на озере Ханка, в это время года молодые уже летают или, по крайней мере, близки к взлёту.

Гнёзда других, высиживающих на земле птиц, как, например, журавлей, куликов, гусей, чибисов, также подвергаются истреблению от весенних палов, но в несравненно меньшей степени, чем утиные, потому что вышеназванные птицы устраивают их на кочках болот, куда огню, конечно, трудно проникнуть, между тем как глупая утка кладёт свои яйца на сухом месте и непременно в прошлогоднюю траву. Исключение составляет только одна мандаринская утка, которая делает своё гнездо в дупле дерева и таким образом сберегает его от пожара.

Вторая половина апреля, ещё сильнее нежели первая, заявила о континентальном характере здешней весны. Вместе с наступившими днём жарами, которые в полдень доходили до +18° Р в тени, по ночам, как и прежде, продолжали стоять морозы иногда в 5°, а 18-го числа утром поднялась даже сильная метель, не перестававшая часа четыре и покрывшая землю, конечно, не надолго, снегом почти на вершок толщины.

В тот же самый день сильным юго-западным ветром взломало лёд на Ханке, но этот лёд на восточной стороне озера продолжал стоять до начала мая [163] Вследствие постоянно господствующих весною на Ханке юго-западных ветров западная часть озера неделями двумя ранее, нежели восточная, очищается от льда, который ветром сгоняет к восточному берегу, так что, например, у истока Сунгачи этот лёд держится до начала мая, между тем как у поста Камень-Рыболов Ханка бывает чисто уже в половине апреля. и уничтожился большей частью от действия солнечных лучей в самом озере, в меньшем же количестве был вынесен через Сунгачу, по которой всю вторую половину апреля шла сильнейшая шуга.