Александр Черкасов - Записки охотника Восточной Сибири

Рога у изюбров сходны с рогами обыкновенных северных оленей: лопаты, как у сохатых, они не имеют. У них из главного стержня, непосредственно выходящего из грозда, прямо идут боковые отростки и располагаются в разных плоскостях между собою, без всякого порядка. Зимою, около рождества Христова или несколько позже, изюбры ежегодно теряют рога, которые и спадают у них вплоть до самого грозда, так что в это время издали довольно трудно отличать самца от самки. Вблизи различие покажет только одна кисть детородного члена, которую издали приметить невозможно. Сбрасывание рогов у старых изюбров совершается раньше, чем у молодых, а следовательно, и вырастание новых у молодых изюбров начинается позже, чем у старых. Обыкновенно в великом посту у самцов начинают показываться из грозда небольшие рожки, мягкие, кровавые внутри и опушенные снаружи мягкой пушистой шкуркой. В это время, время выхода молодых рогов, изюбры бывают осторожнее в движениях, они не бодаются между собою, не трутся об деревья и с величайшей осторожностию берегут свои рога. Они у них чрезвычайно зудят и чешутся, так что изюбры с особенной заботливостью и аккуратностью чешут их задними ногами, а об деревья трут только один лоб. Беда, если изюбр сломает молодой рог: крови идет чрезвычайно много, а бывают случаи, что самцы от этого и пропадают, в особенности тогда, когда поврежден самый грозд. По мере приближения весны рога их все более и более увеличиваются, выходят боковые отростки, и, наконец, к летнему Николе (9 мая) рога уже получают почти настоящую величину и огромное значение в торговом отношении у забайкальских промышленников. Весною эти рога, как я уже говорил несколько раз выше, именуются пантами. Вот эти-то самые панты и играют такую важную роль в охотничьем мире здешних промышленников; вот они-то и есть эмблема счастия здешних зверовщиков, они-то и тревожат и волнуют страстное сердце сибирского охотника весною!

По всему вероятию, слово панты не русское, а принадлежащее разноречивому языку здешних инородческих племен. Что оно означает — не знаю. Но слово панты здесь так общеизвестно, что маленькие ребята его знают, а промышленники обыкновенно говорят так: «Прошлого лета я убил панты; бивал ли ты панты?» и проч., то есть здесь под словом панты прямо означается изюбр-бык в весеннее время, когда рога его носят название пантов. Собственно пантами здесь называют такие весенние рога изюбра, которые внутри на оконечностях отростков мягки и покрыты все пушистою шкурой, то есть когда отростки рогов не получили еще настоящего вида остроконечных сойков, а оканчиваются мягкими желваками, которые бывают иногда в кулак величиною. Самое лучшее время для настоящих пантов — это конец мая и начало июня. Достоинство их главнейшее определяется тем, чтобы желваки на оконечностях будущих сойков или отростков были как можно больше и мягче, то есть сочнее и кровянистее. Лучшие панты считаются о 6, 7 и даже 8 отростках (желваках). Панты имеют свое значение только до тех пор, пока желваки их мягки и покрыты еще нежною пушистою шкуркою, что и бывает почти до Петрова дня, а с этого времени желваки уже начинают твердеть, присыхать, как здесь говорят — утончаться; шкурка на них лопается, оголяется роговое вещество, и они принимают вид настоящего, заостренного вверху костяного сойка. Все это совершается очень скоро, в продолжение 3-х или 4-х дней и много недели; тогда уже панты теряют свою ценность и значение в торговле и — увы! — сравниваются с обыкновенными рогами сохатого, то есть идут на какие-нибудь поделки и безделушки, а нередко и бросаются в лесу без малейшего внимания. Но панты в самом прыску или соку имеют огромное значение в торговле с китайцами и ценятся иногда до 150 руб. сер. за пару (два рога). В Кяхте сибирские купцы выменивают на панты у китайцев множество заграничных товаров, как-то: байховый и кирпичный чаи, китайские канфы, дабы, полушелковицы, даже шитые шелковые азямы и другие вещи. Китайцы хорошо знают это время и все выезжают сами в известные пункты на границу, что обыкновенно и бывает в Петров день или несколько раньше или позже, и променивают свои произведения на добытые весною панты. Для чего китайцы берут панты, не имеющие решительно никакого значения в торговле внутри России, решительно неизвестно, но здесь носятся темные слухи, что будто бы они из пантов приготовляют сильнейший конфертатив. Другие же слухи (менее общие) таковы: будто бы китайцы извлекают из пантов экстракт, которому приписывают могущественное целебное свойство в самых опасных болезнях, и будто бы этим средством в состоянии пользоваться в Китае только одни тамошние богачи, мандарины, потому что цена на экстракт очень высока. А этим последним обстоятельством и объясняют высокую цену на самые панты при покупке их китайцами в наших краях. Любопытно было бы узнать достоверно, для чего именно служат китайцам панты. Конечно, нет никакого сомнения, что они там играют важную роль в торговой промышленности: это уж доказывает высокая цена на панты, поднятая самими китайцами в наших краях. Ведь не берут же китайцы ни сохатиных, ни козьих, ни изюбриных рогов, когда последние перестают быть пантами! Хотя бы наша медицина обратила на это внимание.

Дороговизна пантов заставила хитрых сибиряков подняться на выдумки; именно многие промышленники держат при домах изюбров, быков и маток; первые приносят ежегодно панты, а последние — телят, которые, в свою очередь, впоследствии награждают хозяев пантами и телятами. Так, например, казаки, живущие по р. Ингоде, и богатые крестьяне по р. Никою держат изюбров по нескольку десятков при домах, во дворах, и на зиму заготовляют им сено. Весною снимают с самцов панты и меняют китайцам на товары. Но странно, что панты домовых изюбров ценятся дешевле диких, добытых промыслом в тайге. Почему это так — не знаю. Во время гоньбы домашние изюбры до того бывают дики и сердиты, что хозяева, к которым они уже привыкли с малолетства, боятся подходить к ним в это время, потому что быки с яростью бросаются тогда на человека и домашних животных. Были примеры, что такие изюбры убивали до смерти неосторожных копытами. Говорят, что если прирученных изюбров в молодости выхолостить, то рога у них уже никогда не вырастут; если же выхолостить такого изюбра, который получил уже настоящие рога, то они никогда уже не спадут и останутся при нем до смерти; известно также, что холощеные изюбры не только делаются совершенно смирными в урочное время гоньбы, но они сильно жиреют и мясо их бывает вкусно во всякое время. Если все это справедливо, то из всего этого ясно, что вырастание рогов имеет большое соотношение с развитием детородных членов, способностью к совокуплению и оплодотворением. Впрочем, об этом я уже приводил другие доводы в статье «Сохатый». Жалею, что по разным причинам, при кочевой почти жизни, мне не удалось самому держать изюбров в дому, чтобы во всем убедиться лично и самому наблюсти за всеми фактами, про которые часто приходится писать так: «говорят», «как слышно» и проч. Я же, чего не видал своими глазами или не испытал на деле, никогда не выдаю за факты. Конечно, про домашнее содержание изюбров можно написать особую статью подробно, но я не берусь за это, так как хорошо не знаком с этим делом. А не худо бы кому-нибудь знающему черкнуть об этом интересном предмете особо.