Александр Черкасов - Записки охотника Восточной Сибири

Вот замечательное обстоятельство: бросая пометы на лисиц и на волков, я часто замечал, что некоторые пометы исчезали, тогда как поблизости тех мест, где они лежали, не было ни волчьих, ни лисьих следов. Меня это заинтересовало — куда деваются пометы? В одно зимнее утро вор отыскался. Ездя верхом по пометам, я увидал, как ворон прямо опустился к одному из пометов и, не захватив снега ни когтями, ни крыльями, выхватил клювом помет и улетел на дерево. Спрашивается, чему приписать такую меткость наскока? Зрению или обонянию, так как помет лежал глубоко в снегу, на совершенно чистой снежной полянке, шагах в 3-х от волчьей тропы? Я полагаю — сначала чрезвычайной тонкости обоняния ворона, а потом его зоркости {11} 11 …сначала чрезвычайной тонкости обоняния ворона, а потом его зоркости. — Обоняние у ворона, как у всех птиц, очень слабое. .

В России многие охотники ездят зимою в санях с поросенком по тем местам, где водятся волки, и бьют их из ружей. Но там некоторыми охота эта производится не так, как бы следовало, и потому мало убивается волков. Именно там два, три охотника, избрав светлый зимний вечер, садятся в сани, закрывают их с боков рогожами, войлоками, даже коврами, запрягают ухарскую тройку, сзади к саням привязывают клок сена, который тащится на бечевке саженях в 20 от саней, и едут в лесные опушки по проселочным дорогам, давя не на живот, а на смерть бедного поросенка в санях, посаженного в мешок; они шумят, кричат, спорят, курят табак, пьют вино и после всего этого хотят еще убить волка, да и говорят после: «С поросенком ездить скверно — мало толку, не видали ни одного волка, только лошадей измучили…» И совершенно справедливо. Без толку делаете, так бестолкова и охота. А волков в лесах много, только они оставались в своих вертепах и издали смотрели на вас, гг. охотники, как вы ухарски проносились по лесу; даже слушали, как вы шумели, и нюхали прекрасный аромат ваших сигар, но все-таки к вам не выбежали. Не потому, что боялись ваших выстрелов, а потому, что не желали мешать вашей гулянке. Извините меня за откровенность, вы, так поступающие при этой охоте; вы таким образом волка почти никогда не убьете и всегда будете приезжать ни с чем с охоты. Вам нужно поучиться у простолюдинов и тогда ехать на волков с поросенком.

Конечно, все это относится до тех охотников, которые дома в кабинетах и на обедах бьют десятками волков, лисиц, зайцев и проч., а домой не привозят и, выйдя в поле с простым охотником, жалуются на худой бой ружья, на горячность собаки, на нездоровье и тому подобное и потом, при конце охоты, преспокойно кладут чужую добычу в свой ягдташ и, не краснея, возвращаются домой, красноречиво рассказывая окружающим про счастливое поле!.. А таких охотников много на святой Руси, и мне случилось однажды быть с подобными на охоте за волками с поросенком; я и теперь не могу опомниться от того кутежа, который я перенес благополучно, не видав ни одного волка и не выстрелив ни одного заряда… Но да не отнесут к себе моих сарказмов те охотники, которые понимают дело и действительно бьют дичь не из чужого ягдташа, а в поле, в лесу. Сибирский промышленник, избрав светлый зимний вечер, запрягает в простые крестьянские дровни одну смирную лошадь, надевает нагольный тулуп, берет винтовку, садит в мешок поросенка и едет потихоньку к тем местам, где бегают волки. Словом, он принимает во всем вид крестьянина, отправившегося в лес за дровами, к которому привыкли волки, видя его чуть не каждый день, и не подозревают обмана. Охотник, зная те места, где держатся волки, спускает сзади привязанный клок сена и изредка подергивает за уши поросенка, который, тихонько повизгивая, выманивает волков из их вертепов; волки, не слыша никакого шуму, но только видя одни сани с человеком, едущим шагом, совершенно не подозревая охотника, а принимая его за крестьянина, которого они привыкли видеть так часто и не бояться его, нисколько не смутясь, тихонько подбегают к клочку сена и, видя обман, не убегают в леса, а как бы нарочно еще останавливаются и сомнительно смотрят на проезжающего, но ловкий промышленник давно уже приготовился, остановил коня, прицелился — бац, смотришь, волк и упал. Бывали примеры и на моей памяти, что промышленники убивали по три и по четыре волка в одну ночь и благополучно возвращались с добычей домой.

Сибирская охота на волка с поросенком (в одиночку)

Мне случилось узнать, что в Западной Сибири (Барнаульского округа) ловят волков зимою весьма забавным способом, так называемой катушкой. Промышленник приискивает такую нагорную местность, где бы возможно было устроить самородную катушку, наподобие тех гор, какие устраиваются в деревнях на масленице, пользуясь какой-либо подходящей возвышенностью. Для ловли волков катушками обыкновенно приискивают возвышенные и покатые берега речек, логов, яров, оврагов, где волки особенно держатся зимою или любят бродить по таким местам. Выбрав подходящее место, промышленник еще с осени расчищает по отлогости, с самого верха покатости, траву, дерн, всякую мелкую поросль до земли, тщательно выравнивая будущий спуск катушки. Внизу спуска выкапывается вертикальная яма аршин 4-х или 5 глубиною, такой же меры по длинному ее боку и аршин 3-х в поперечнике.

Расчищенный спуск катушки должен как раз прилегать к длинному боку ямы, которая крепится стоячим тыновым забором внутри, чтоб не осыпалась земля. Нижний бок ямы укрепляется и повышается так, чтобы был выше прилегающего к катушке. На этом возвышенном боке ямы делается поветь, которая и закрывает яму навесом от дождя и снега, так что яма открыта только со стороны катушки. Самое лучшее — выбирать место для ямы между кустами, чтобы поветь была не так заметна. Молодые волки исподволь привыкают к такому устройству и не боятся ямы, которая до начала ловли тщательно закрывается помимо повети, затрушивается травой, прутиками и сливается наружно с поверхностью земли. Самую поветь тоже не худо забрасывать землей, дерном и проч. Зимою, когда уже наступят морозы, катушка по приготовленному спуску поливается водой до тех пор, пока образуется скользкий ледяной спуск — зимняя катушка. Тогда на самом верху спуска и при самом начале льда примораживается падаль (пропащая корова, лошадь и т. п.), которая кладется непременно так, чтобы брюхо было обращено к спуску катушки, к самому льду.

Хорошо подгонять место так, чтобы и сверху катушки были деревья или кусты и чтоб падаль можно было класть между ними. В противном случае падаль с боков катушки (что соответствует голове и хвосту падали) чем-нибудь искусственно загораживается, как-то: кладутся валжины, садятся или втыкаются и замораживаются фальшивые кусты, деревья и пр.