Александр Черкасов - Записки охотника Восточной Сибири

Но как бы то ни было, а дело в том, что в южную половину Восточной Сибири изредка заходят тигры и барсы. Про них, как временных гостей даурской фауны, распространяться описанием я не считаю себя вправе, тем более потому, что об них знает весь образованный мир и без моих замечаний, а сами по себе эти звери здесь не составляют предмета охоты, и появление их считается чрезвычайным случаем. Но опять мне нельзя же было и не упомянуть об этих зверях в охотничьих заметках, потому что они сюда заходят, гостят, на них охотятся, хотя редко и большею частию случайно.

Со времени присоединения Амура побывавшие там лица рассказывают, что в тех краях бабры не составляют особенной редкости и что к ним даже будто бы привыкли тамошние инородцы, но зато ими страшно напуганы забайкальские переселенцы. Впрочем, несколько штук их уже убито тамошними русскими промышленниками, но, к сожалению, не без неприятных приключений. Жители Амура зовут бабра лютым зверем или просто лютым.

Амурские выходцы рассказывают много интересных случаев и встреч с тамошними бабрами. Если верить этим рассказам, которые, впрочем, передаются разными лицами почти с одинаковой точностью и верностью, то хищность, алчность, сила и неустрашимость этих зверей достойны особого замечания. Конечно, и там бабры тоже китайские выходцы {33} 33 …там бабры тоже китайские выходцы. — В среднем течении Амура тигры и леопарды оседлы. , а не оседлые обитатели края, как и в Забайкалье; только там они встречаются гораздо чаще, что, конечно, зависит от географического положения самой страны. По рассказам, в станице Доброй, находящейся на самой южной оконечности Приамурья, зимою 1860 года бабры показали чудеса своей наглости и силы: они приходили в самое селение среди белого дня, таскали из дворов собак, различных домашних животных, как-то: уносили на себе коров и лошадей, даже будто бы заглядывали в окна изб, и преспокойно уходили с добычей, не будучи преследуемы вследствие панического страха, наведенного на жителей своей неустрашимостью. Не быв очевидцем подобных приключений, а только слушая рассказы, поневоле усомнишься в истине их и скажешь про себя: «Свежо предание, а верится с трудом!» Положительно известны только то, что бабры никогда не боятся открытого нападения, всегда встречают смело грудью отважных промышленников и при малейшем промахе с их стороны жестоко платят своими огромными и острыми зубами и когтями за удальство сибирских немвродов. Не было еще примера, чтобы бабры, окруженные иногда со всех сторон охотниками, струсили и убежали. Но про трусость и ненаходчивость промышленников, которые слыли своей нестрашимостью при поединочном бое с медведем, а при виде бабров робели, рассказывают много случаев. Как слышно, довольно бабру сделать два или три невероятной величины прыжка и зареветь громовым, потрясающим душу голосом, как задрожат поджилки у самого небоязливого промышленника. Но это, быть может, потому только еще бывает, что сибирские охотники не познакомились хорошенько с характером и привычками лютого зверя. Приведу несколько примеров истинных событий относительно появления здесь бабров, случившихся в Забайкальском крае и рассказанных мне большей частью очевидцами. Лет около 30 тому назад (в 30-х годах) в окрестностях деревни Кучугая крестьяне в сенокос мельком увидели в лесу бабра, но тем дело и окончилось. Настала осень, а с нею и холодные заморозки, верные предвестники близкой зимы; полетели белые мухи, как говорят некоторые сибиряки; речки и озера передернулись льдом; настало давно ожидаемое время здешними промышленниками — время белковья (см. ст. «Белка» и «Белковье», которые помещены в конце заметок). Закопошились мужики-зверовщики, стали налаживать (приготовлять) свои забавные винтовки, закупать свинец, порох и проч. Наконец прошло еще несколько дней, и промышленники целыми ватагами отправились в тайгу на белковье. Спустя с месяц или несколько более некоторые из них уже вернулись из тайги домой с богатой пушниной. Вот в числе этих-то промышленников, воротившихся из лесу, и были три брата Исачкиных [53] Большая часть настоящих сибирских фамилий не оканчивается на — ны, а на — ых, например: Черемных, Сизых, вероятно потому, что сибиряки всегда спрашивают незнакомого человека так: «Чьих вы?» , которые жили в деревне Кучугае. После этого возвращения Исачкины жили дома. Однажды, поужинав, прибравшись на дворе и напоив коней (сибиряки не говорят лошадей), легли спать. Но рано утром, перед затоплей (время, когда в деревнях начинают топить печи), одному из братьев вздумалось выйти ко дворам, чтобы посмотреть, все ли благополучно. Как вдруг он увидел во дворе двух неподвижно лежащих коней с вырванными глотками, а остальных лошадей и вовсе не было. Испугавшись и прибежав в избу, Исачкин сказал про это братьям. Те выскочили вместе с ним в сени и с трудом разглядели в сеннике спокойно лежащего бабра (надо заметить, что здесь крестьянские дворы некрытые и сено валится прямо на землю, в особо загороженный двор — сенник, который обыкновенно и делается вблизи конского и скотского дворов). Уверяют, что мать Исачкиных, старуха преклонных лет, была женщина очень умная и к тому же колдовка (довольно и первого); она заранее узнала причину несчастия и сказала, как поступить с разбойником-бабром. Исачкины возвратились в избу, испросили благословения у матери, зарядили винтовки и, дождавшись зари, когда уже стало возможным с ясностию различать предметы, вышли и, подкравшись к сеновалу, выстрелили залпом в лежащего бабра, после чего сами стремглав бросились в избу. Бабр, раненный двумя пулями, как молния, бросился из сеновала, но, ослабев, ударился так сильно грудью об заплот, что вышиб целое прясло плах, забранных в глубоких пазах между двумя стобами; после чего в страшных судорогах, с оглушительным ревом пропал тут же около сеновала. Говорят, что если бы он не ударился так сильно об заплот, то наделал бы много шуму, а пожалуй, и несчастий в Кучугае. Это был барс огромнейшей величины. Как надо полагать, летом забежал из Китая в Забайкалье, жил в лесу, кормился большими дикими зверями, а когда стало холодно и пища не так легко, как летом, попадалась ему на зубы, он и переселился поближе к селению, где надеялся легче добывать себе пропитание. Забраться в самое селение, мало того — во двор, задавить двух лошадей и лежать спокойно тут же, на месте преступления, — какая смелость и кровожадность!.. Шкура этого барса {34} 34 …Шкура этого барса… — См. прим. 32. была желтовато-белая, с темно-коричневыми поперечными кольцами, неправильно разбросанными по светлому фону. Она была подарена крестьянами в знак уважения и особенной благодарности (?!) заведующему покойному К. 3. Р-к, который и употребил ее на полсть. Случай этот я слышал из уст одного из братьев Псачкиных.