Бернгард Гржимек - От кобры до медведя гризли

Из вырвавшихся на волю одиннадцати волков пятерых я очень хорошо знал. Совместно с этологом доктором Эриком Цименом и целой стаей его прирученных волков я совершил интереснейшее путешествие по удаленным от поселений районам Баварского леса. Большую часть волков мы вели на цепи, но некоторые свободно бежали рядом. Когда однажды двое из них куда-то пропали, они, как я и предполагал, ждали нас на обратном пути перед дверью домика доктора Цимена. В то время никто в деревне волков не боялся.

Потасовки между детьми и собаками случаются буквально каждый день, и многие дети бывают при этом гораздо больше покусаны. Но тут ведь волк! Подумать только — настоящий волк, вырвавшийся из клетки! Как же не поднять стрельбу? К огорчению настоящих, разумных охотников и охранителей природы, еще до описываемого происшествия двое из сбежавших волков были застрелены, а вместе с ними и забредшие в Баварский лес рыси, лоси и даже бобры! И какой же шумихой все это сопровождалось! Газеты пестрели кровожадными заголовками. «Блик» (швейцарский аналог немецкой «Билдцайтунг») сделала даже такое сенсационное «открытие» на первой странице: «Волки в Швейцарии!» Доказательство: в курятнике одного крестьянского двора в Хеннице кто-то загрыз четырнадцать кур! Судя по следам укусов, клыки убийцы отстояли друг от друга на несколько большем расстоянии, чем у лисицы или собаки… Будоражащие воображение сообщения и слухи сильно запугали крестьян, живущих в Баварском лесу. И вот результат: распоряжение баварского министра внутренних дел открыть стрельбу.

Волки охотно воют. Так они переговариваются друг с другом на далеком расстоянии. Когда я совершал прогулки со своими волками, то останавливался в определенных местах и «пел» вместе с ними

То, что нас убивают вещи, нами же самими изобретенные или изготовленные, — это мы готовы терпеть даже без особых переживаний. Мы терпеливо сносим, когда нашего брата десятками и сотнями тысяч убивают алкоголь, загрязнение воздуха, различные вредные лекарственные препараты, сигареты, инсектициды, использование непроверенных пластмасс. Мы готовы мириться с тем, что рядом страдают и медленно умирают раковые больные.

Но боже упаси, если какой-нибудь человек погибнет или даже только будет ранен диким животным, будь это волк или лев. Тогда такой «вредный» вид должен быть немедленно истреблен! Весь без остатка. Вот таковы, к сожалению, мы с вами. И экологи во всяком случае давно уже пришли к горькому выводу, что тут ничего не поделаешь.

В то время когда в Баварском лесу происходила вся эта «волчья трагедия», я как раз отсутствовал — облетал на нашем маленьком самолетике вершины Гималаев и снимал фильм. Поэтому газетчики не смогли до меня добраться и, как всегда, расспросить, что я обо всем этом думаю. Но спроси они меня тогда, я бы не смог с уверенностью утверждать, что убежавшие из вольеры волки ни в коем случае не тронут ни одного человека. Ведь вот до войны еще в сельском хозяйстве одной только Германии ежегодно погибало от трех до четырехсот человек по вине-рогатого скота и лошадей. Еще несколько лет назад знаменитые сенбернары из Сен-Готарда, самоотверженно спасающие засыпанных лавинами людей, напали на ребенка и загрызли его насмерть.

Неоднократно я совершал прогулки по Баварскому лесу с этологом Эриком Цименом и его волками. Он каждый день отпускал их свободно побегать по лесу

Я сам описывал в «Журнале по вопросам зоопсихологии» целый ряд случаев, когда домашние собаки убивали людей, более того — частично съедали их. В наше время в ФРГ собаки ежегодно загрызают от четырех до пяти детей. Как правило, речь идет о цепных собаках или содержащихся в собакопитомниках, а не живущих дома, в семье. Большинство же из сбежавших в Баварский лес волков жило до того именно как собаки в питомниках. Они хоть и знали людей, видели их часто и не испытывали перед ними особого страха, тем не менее и никакой дружеской привязанности к ним у них не было. Следовательно, никто из них не считал себя членом какой-либо «человечьей стаи», каковым себя непременно считает собака, живущая в доме. Будучи директором зоопарка, я никогда не решился бы выпустить на волю, в лес, выращенного в неволе оленя или самца косули: слишком часто они в таких случаях нападают на людей, стараясь их забодать, чего ни один дикоживущий олень себе никогда не позволит — он всегда убежит.

С одним иллюстрированным журналом мне однажды пришлось выдержать настоящее бумажное и телевизионное сражение. И вот по какому поводу. Журнал утверждал, что зоопарки якобы выращивают массу львят, чтобы публика на них умилялась, а затем осенью их тайком пристреливают (что неправда). Следовало бы — так предлагал журнал — собирать этих молодых львов и выпускать в Африке на свободу Я считал подобное предложение совершенно неприемлемым и просто опасным.

Так почему бы удравшим из клетки волкам не повести себя так же, как одичавшим собакам? Они к тому же. безусловно, хитрее домашних собак. Мозг у них по отношению к весу тела на целую треть больше, чем у пуделя или овчарки. И именно заводчики овчарок меня прежде часто уговаривали разрешить спарить их сук с моим ручным волком. Но я всегда отклонял подобные предложения: результат мог бы их сильно разочаровать. Ведь наши собаки за прошедшее с начала их одомашнивания тысячелетие сильно изменились: они сделались очень преданными и храбрыми, они облаивают чужих, кусают их, приносят на охоте подстреленную дичь, пасут овец, даже вынюхивают своим чутким носом наркотики в чемоданах контрабандистов. Они сердечно и безоглядно к нам привязаны, и о них часто можно услышать, что они почти что люди, «люди, у которых чувства преобладают над разумом». С волком дело обстоит совсем иначе. Ему подобные качества совсем не свойственны. Он пуглив, держится отчужденно и самостоятельно.

Как часто волкам упорно приписывали даже те злодеяния, которые явно совершали не они, а одичавшие собаки. Виноватыми непременно оказывались волки. После эпидемий и войн волки, как правило, сильно размножались, даже еще до самого недавнего времени. В 1708–1711 годах в Восточной Пруссии треть населения погибпа от черной оспы, в пограничной с ней Литве — даже три четверти Последовапа сильная вспышка увеличения численности волков, проникавших в опустошенные деревни и резавших там оставшийся без присмотра скот (тем не менее никаких сообщений о нападениях на людей в те годы не быпо). И нет сомнения, что одновременно с волками в те времена размножипись и одичавшие собаки, потерявшие своих хозяев А ведь собака гораздо скорее отважится приблизиться к человеку и напасть на него, чем волк.