Анатолий Дементьев - Десять тысяч шагов

Потом перекувыркнулся через голову, огромным прыжком перемахнул куст шиповника и понесся к оврагу. Вслед ему неслись крики раздосадованного промахом охотника и лай Трубача.

Так быстро зайчонок, наверное, еще не бегал за всю свою короткую жизнь. Достигнув оврага, он кубарем скатился по обрывистой стенке на его дно, неподалеку от занесенной снегом норы знакомца-барсука, перебежал по замерзшему ручью и выскочил на противоположный склон.

Усыпанные снегом, стояли ели сплошной стеной, почти касаясь нижними широкими ветками земли. Длинноухий побежал вдоль оврага, надеясь найти просвет между деревьями, куда бы можно было юркнуть и надежно спрятаться, но ели стояли тесно друг к другу. Зайчонок повернул обратно и вихрем промчался мимо того места, где только что выскочил из оврага. Вскоре дорогу ему преградила старая береза. Она росла на самом склоне. Вешние воды подмыли ее корни, а ветры раскачали и придавили к земле. Дерево склонилось над оврагом, и будь оно немного длиннее, образовало бы настоящий мост.

Длинноухий прыгнул на ствол березы, осторожно прошел по нему к вершине, где на ветках сохранилось немало засохшей листвы, и затаился в ней, слившись с белой корой и снегом на дереве. Если враг заметит его, отсюда можно хорошим прыжком преодолеть оставшуюся часть оврага.

Опять послышался заливистый, хриплый лай Трубача. Вот он остановился, потеряв след в том месте, где зайчонок скатился к ручью. Тут внимание собаки привлекла нора барсука. Она кинулась к занесенному снегом входу и залаяла на иной лад: отрывисто, зло. Трубач почувствовал запах другого зверя и забыл о заячьих следах.

Затаившийся на березе заяц хорошо видел своего страшного преследователя. Собака остервенело разбрасывала лапами снег, скребла когтями мерзлую землю и продолжала лаять, призывая хозяина. Скоро появился и он сам. Увидев барсучью нору, охотник в сердцах сплюнул и сердито сказал:

— Ну, чего ты, дурила, разошелся? Барсука нам не добыть, сейчас он глубоко под землей. А вот косого-то, видать, упустили. Ну да ладно, пойдем искать другого.

Трубач виновато завилял хвостом и запрыгал вокруг хозяина, заглядывая ему в глаза.

Зимний день короток. Синие тени на снегу стали таять. Быстро отгорела вечерняя заря, и лес начал потихоньку окутывать ночной мрак. Где-то вдали умолк наконец и лай Трубача, который, видно, все-таки набрел на след еще одного зайца.

Длинноухий вернулся по стволу березы на склон оврага, спустился к ручью и выбрался на свою сторону. В осиннике он поглодал горькой коры и, сделав несколько двоек, петель и скидок, усталый залег под кустом.

Такого огромного зверя Длинноухий увидел впервые. Великан, закинув к спине горбоносую голову, увенчанную широкими, как лопата, рогами со множеством отростков, мчался по лесу не разбирая дороги. Вот он выбежал на опушку, где в это время кормился зайчонок, и остановился, словно раздумывая, что делать дальше.

Что же случилось с этим зверем? Почему он весь дрожал? Его бока быстро вздымались и опускались, из ноздрей валил пар.

Могучий зверь повел ушами, уловил какой-то тревожный звук и опять кинулся бежать через поле, увязая длинными ногами в глубоком снегу.

Спустя немного, на опушку выбежало несколько похожих на собаку, но более крупных серых зверей. Они разделились на две партии и молча кинулись вдогонку за убегающим великаном.

Длинноухий не стал ждать, что будет дальше. Ужас охватил его, и он, петляя среди деревьев, побежал прочь.

…После особенно сильных морозов повалил густой снег. И сразу заметно потеплело. С каждым новым днем солнце теперь все дольше задерживалось на небе и пригревало сильнее. Кое-где на ветках повисли даже тонкие прозрачные сосульки. Когда налетал порыв ветра, они тихонько покачивались и раздавался мелодичный перезвон.

В лес прилетели красивые хохлатые птицы — свиристели. Небольшими стайками они порхали с дерева на дерево, обирали мерзлые ягоды с тонкоствольных рябинок, боярышника и калины. При этом птицы все время тихо пересвистывались, и казалось, что это ветер играет на волшебной свирели.

В последние дни Длинноухим овладело незнакомое ему раньше чувство тоски. Он то и дело бегал по лесу в надежде встретить другого зайца. Пробовал даже звать его, издавая короткий особенный крик, барабанил по стволу упавшего дерева. Но никто не откликался на его призыв.

Как только наступал вечер, Длинноухий оставлял лежку и опять начинал поиски. В некоторых местах наследил так густо, что получились глубокие тропки. С рассветом он выбирал подходящее место и ложился на весь день.

И в эту ночь Длинноухий тоже долго бегал по лесу. Выскочив на дорогу и вытянувшись столбиком, он долго прислушивался. Ни один подозрительный звук не коснулся его длинных ушей. Успокоенный, он неторопливо запрыгал по дороге. Днем здесь прошло несколько возов. Кое-где на снегу валялись клочки сена, упавшие с этих возов.

В том месте, где дорога делала крутой поворот, Длинноухий вдруг увидел зайца. Тот выскочил из-за кустов неожиданно, собираясь, видимо, тоже подкрепиться душистым сеном.

В несколько прыжков Длинноухий оказался рядом. Приподнялся на задних лапках, радостно разглядывая зайчиху. Оглянувшись на него, она вернулась к остаткам сена, а он подбежал к ней, легонько тронул лапой, заверяя в добрых намерениях.

Зайчиха никак не отозвалась на это проявление ласки и миролюбия. Она спокойно доела сено и неторопливо запрыгала по дороге в сторону поля, где когда-то у Длинноухого произошла памятная схватка с ястребом. Временами она оглядывалась, будто приглашая его бежать следом. Он догнал зайчиху и запрыгал рядом, всем своим видом выказывая радость, желание вместе побегать и порезвиться. Зайчиха не отгоняла его.

Так, обгоняя друг друга, они легко и весело прыгали по дороге, иногда останавливались, подбирали клочок сена, вместе съедали и бежали дальше.

Дорога вывела их на просторную лужайку. Со всех сторон ее окружали высокие, покрытые пышными шапками свежевыпавшего снега деревья. Снег на лужайке, деревья, кусты — все искрилось и переливалось в лунном серебристом свете. Даже шубки Длинноухого и зайчихи тоже, казалось, излучали мягкое голубое сияние.

Оставив дорогу, зайцы побежали по пушистому снегу через эту удивительно красивую лужайку, оставляя за собой два идущих рядом следа.

Я сделал простую кормушку: обрезок фанерного листа обил по краям деревянными планками и установил на окне возле балкона. В кормушку насыпал подсолнечных семечек, слегка подавив их скалкой, семян льна и конопли, сбоку привязал кусочки несоленого свиного сала. День был морозный, дул несильный северный ветер, иногда пролетали редкие снежинки. Зима началась давно, но снегу выпало еще мало. Сухая черная земля стала как камень. От порывов ветра подрагивали ветки деревьев.