Станислав Талалай - Самые удивительные животные мира

Изголодавшаяся публика — и каторжники, и их охранники — дружно принялась охотиться на птиц, садившихся на остров. Всего за месяц было добыто свыше 50 000 буревестников. В память о том, как пернатые спасли людей, их стали называть «птицами провидения». Название «буревестник провидения» так и осталось за ними.

Вот как выразил свою благодарность буревестникам один из полицейских чинов: «Птицы, слетавшиеся на гору Маунт-Питт, чтобы вывести там птенцов, сделались нашими лучшими друзьями — такими, каких никто из нас не имел и среди людей. Ничуть не кривя душой, могу заявить, что они спасли нам жизнь — если бы не они, большинство из нас давно бы уже истлело в могиле. Сколько бы ни осталось мне жить на этом свете, я до последнего дня буду благодарен им».

С тех пор сбоев в движении парохода с провиантом не было, но каторжники, храня в сердце чувство благодарности спасшим их птицам, всё же предпочитали их мясо привозным продуктам. Они не только охотились за ними, но и собирали их яйца. Неудивительно, что популяция буревестников на острове Норфолк совершенно исчезла, и теперь этот вид гнездится на острове Лорд-Хау.

Другая птица, известная как буревестник тонкоклювый Puffinus tenuirostris , гнездится на малых островах Бассова пролива, на острове Тасмания, где некогда водилась в немыслимых количествах. Проплывая по Бассову проливу, Мэтью Флиндерс изумился несметным стаям птиц: «...Птицы проносились непрерывным потоком в течение добрых полутора часов; их скорость была немного меньше, чем у голубей». По его собственным оценкам, мимо него пролетели 15 миллионов птиц. Хотя эта цифра представляется преувеличенной, она тем не менее даёт представление о том, сколь многочисленны они были в Австралии.

Хотя миллионы этих типично морских пернатых проводят большую часть года, рассредоточившись по необъятным тихоокеанским просторам, наступает момент, когда они пускаются в перелёт к австралийским берегам. Иные проделывают за сезон колоссальный путь — до 30 тысяч километров. Несмотря на то что одним предстоит долгая дорога из отдалённых участков Тихого океана, а другим лететь сравнительно недалеко, они появляются в Бассовом проливе в одно и то же время — 26 или 27 сентября. Более того, они без труда находят оставленные с прошлого года гнездовые норы. Подновив их, птицы откладывают туда яйца. Но по вине людей далеко не всем птенцам удаётся достичь взрослого состояния: упитанных птенчиков отлавливают тысячами. Из их животов вытапливают жир, перья используют для изготовления спальных мешков, а мясо замораживают и продают в рестораны. За ценные свойства первые европейские поселенцы прозвали тонкоклювых буревестников «птица-овца».

Когда птицы слетаются на острова в Бассовом проливе, для островитян наступает самый настоящий праздник. Охотничий сезон даже служит здесь точкой отсчёта времени,— мол, вот это событие произошло до сезона, а это — после.

Конечно, натуралисты бьют тревогу, требуя остановить массовый промысел. Но что поделаешь — для островитян это не только хлеб насущный, но и своего рода спорт! Только на Тасмании зарегистрировано до 4000 охотников, добывающих свыше 30 тысяч тонкоклювых буревестников в год. Чтобы уберечь популяцию от полного истребления, промысел взят под строгий контроль. Тем не менее на одном из островов в Бассовом проливе, хотя охота там разрешается только в течение пяти недель в году, заготавливается до 70 тысяч птенцов.

Жир, добываемый из этих птиц, в прошлом использовался главным образом для отопления; теперь ему найдено куда более достойное применение. В австралийских аптеках его продают как ценнейшее средство от ревматизма и туберкулёза.

В результате массовых отстрелов «птиц-овец» и интенсивного разрушения фермерами излюбленных мест их обитания численность этих удивительных пернатых в последние годы существенно сократилась. Если австралийцы заинтересованы в том, чтобы сохранить их популяцию, они должны принять долгосрочную природоохранную программу.

Хотя угорь обыкновенный ( Anguilla anguilla ) известен людям с незапамятных времён, жизненный цикл этой похожей на змею рыбы в течение двух тысячелетий оставался для человека тайной за семью печатями. Несмотря на то, что по всему миру отлавливаются и подаются к столу миллионы пресноводных угрей, длительное время никому не удавалось увидеть ни их икры, ни мальков, ни даже органов размножения у взрослых особей. Понятно, что это порождало легенды и вымыслы о происхождении угрей. По мнению Аристотеля, мальки угря исходят из недр земли. Иные полагали, что, когда конский волос попадает в реку, он превращается в угря.

Кое-кто даже высказывал предположение, будто угри развиваются из дождевых червей.

Учёные так привыкли к мысли об отсутствии у этих рыб органов размножения, что когда в 1777 году итальянский профессор Мондини доложил об открытии яичников у самки угря, он был просто поднят на смех. Выдающееся открытие игнорировалось учёными ещё на протяжении столетия, пока польский биолог Сирски не обнаружил яички у угря-самца.

Несмотря на это, ещё долгое время не удавалось найти ни мальков, ни икры угря. Наконец в 1896 году два итальянских биолога сделали открытие... в собственном аквариуме, где содержались некие странные маленькие существа, разительно отличавшиеся по форме и цвету от других рыб. Ученые прозвали этих прозрачных, похожих на листья ивы созданий «рыбами-привидениями». Однажды, к своему удивлению, учёные мужи обнаружили, что два похожих на листья ивы существа из аквариума исчезли, а вместо них плавают две рыбины, похожие на угрей. Было очевидно, что «рыба-привидение», которую считали особым видом, на самом деле являлась личинкой угря.

Но где же личинки угря появляются на свет? Это по-прежнему оставалось загадкой. Поскольку личинок, получивших название лептоцефалы, всегда находили близ побережья, было высказано предположение, что «колыбель» угрей находится где-то в морских просторах. Но где именно? Стремление раскрыть эту тайну стало для датского ихтиолога Йоханнеса Шмидта почти навязчивой идеей. Посвятив много лет изучению этих рыб, он не раз бороздил Атлантический океан, отлавливал сетью личинок угря и изучал их.

И вот что открылось ему: чем дальше он находился от суши, тем мельче по размеру были попадавшиеся ему личинки. Когда он достиг Саргассова моря, что в 4000 километрах от Европы, ему попались лептоцефалы всего около 10 миллиметров длиной, но более мелких он обнаружить не смог, сколько ни искал. Это навело его на мысль, что Саргассово море и есть «колыбель» европейского угря. Позже эта гипотеза была подтверждена и другими учёными. Великая тайна была наконец раскрыта.