Вячеслав Фаусек - Волчий ковер

Под моим столом разостлан старый волчий ковер.

Он уже давным-давно в нашей семье, и мех его успел порядочно обтрепаться и облысеть. Моя собака Оскар очень любит спать на этом ковре: это ее место. Оскар свернется на ковре в клубок и храпит целый вечер. Ему так уютно и тепло спать в пушистом меху! Иногда Оскар видит какие-то сны и начинает во сне подлаивать… Когда бы я ни сел к столу, он там спит и мешает мне протянуть ноги…

Я очень люблю наш старый волчий ковер. С ним связаны воспоминания моего детства…

Хотите, я расскажу вам историю этого ковра? Она очень интересна!

Если хотите, то слушайте.

Это было давно, когда мне было только восемь лет, а старшему моему брату-десять. Мы жили тогда все в деревне.

Отец наш был страстный охотник. Он ездил на охоту и с ружьем, и с борзыми собаками.

И мы с братом больше всего на свете любили тогда охоту. Хотя сами мы еще не охотились, потому что были маленькие, но отлично знали уже, как заряжается ружье, как зовут каждую собаку, и какая из них самая лучшая. И мы были очень счастливы, когда нас брали на охоту.

Однажды нам удалось упросит отца, чтобы он взял нас с собою на охоту за волками.

Это произошло совсем неожиданно.

Как-то — это было осенью — к отцу в кабинет пришел приказчик Ремнев и доложил, что ночью волки напали на овчарню и зарезали шесть овец. Один овчар проследил, что утром волчица завела молодых волков в Кленовый лес и там залегла.

— Просто, от волков житья не стало! — сказал Ремнев. — Если бы теперь поехать, ваше благородие, то как раз бы всех волков забрать можно!

Приказчик Ремнев был тоже охотник, и ему самому очень хотелось, чтобы устроилась охота.

— Так что же, Ремнев? Надо сейчас ехать! — сказал отец.

— Всех захватим, ваше благородие, — сказал опять Ремнев. — Под утро волчица выла в Кленовом, там и залегла с молодыми!

Отец решил ехать и позвать лакея Акима, чтобы приказать седлать лошадей.

Мы с братом пристали к отцу, чтобы он и нас взял с собою на охоту.

— Папочка, возьми и нас с собой! — клянчили мы.

— Отстаньте, дети; не до вас теперь! — сказал отец и стал надевать высокие сапоги.

Но мы с братом не отставали и мешали: отцу одеваться.

— Папочка, голубчик, добренький! Возьми, пожалуйста, и нас! Мы не будем мешать! — говорили мы и цеплялись отцу за ноги.

Наконец, отец засмеялся и сказал:

— Ну, хорошо. Если так, то поедем все! Я велю запрячь линейку! Бегите, спросите маму!

Мы были в восторге.

— Ура! Едем! И мы тоже едем! Едем! — закричали мы и побежали сказать об этом сестрам и матери.

— Собирайтесь! Едем! Все едем! — закричали мы, ворвавшись в комнату матери.

— Wan giebts? Что случилось? — спросила гувернантка сестер, Амалия Ивановна, испуганная нашим сумасшедшим поведением.

— Все на волков! И вы, и девочки, и мама!.. Вчера ночью шесть овец заели!.. Папа уже велел линейку запрягать! — орали мы с братом наперерыв.

Я ударил брата кулаком в спину, он меня в бок, и оба мы, хохоча, побежали к себе, собираться на охоту.

Прежде всего мы заправили панталоны в сапоги, чтобы быть похожими на охотников. Одевшись в шубки, мы поспешно выскочили на двор. Брат заткнул за кушак игрушечный пистолет, а я взял свое деревянное ружьецо. Мы снарядились прежде всех.

Через час все было готово к отъезду. Гончих собак уже услали вперед с человеком. У подъезда стояли верховые с борзыми собаками на сворах, бричка, в которой сидели охотники с ружьями, и линейка, запряженная тройкой, для нас.

Отцу подали старую верховую лошадь Сережку, а человек держал около, на своре, Налета и Касатку. собак, с которыми всегда ездил отец. Это была лучшая свора в охоте. Собаки были очень рады, что едут на охоту.

Они весело поглядывали на людей, взвизгивали и махали хвостами.

Вот вышел из дому и отец. Мама, Амалия Ивановна, сестры и мы с братом уселись на линейку. Отец поласкал собак и поговорил о чем-то с борзятниками.

— Все ли готово у вас? — крикнул он нам.

— Все! — отвечали мы.

— Вам, дети, не будет холодно?

— Нет! Не будет! — кричали мы все хором.

— Ну, с Богом! — сказал отец.

Он сел на Сережку, принял свору и шагом поехал к воротам. За ним тронулись Ремнев и Аким со своими собаками, потом другие охотники. Позади всех ехали мы на линейке.

Погода была великолепная. Воздух был чистый и свежий, солнце светило ярко и славно согревало. Стоял уже ноябрь месяц. Дорога была отличная: негрязная, но мягкая от сырости. Далеко видно было, как она змейкой вьется по полю и блестит на солнце!..

Охота вытянулась по дороге и тихо, в порядке, подвигалась вперед. Мы скоро догнали гончих. Они были привязаны одна к другой «смычками» [1] Смычок — короткая цепочка, которой гончие пристегиваются друг к дружке за ошейники попарно. и бежали рысцой за человеком, который шел впереди с длинным арапником.

Так ехали мы часа полтора. Наконец, показался в дали «Кленовый».

Не доезжая леса, охота остановилась.

Все слезли с лошадей и стали обсуждать, где кому становиться, откуда дует ветер, и о какой стороны нужно запускать гончих. К охотникам подошел старый овчар и долго что-то говорил им. Он размахивал руками и часто показывал на лес. Все слушали его внимательно.

Вот опять все сели на лошадей и поехали за старым овчаром. Гончих собак отправили куда-то в сторону.

Подъехав к самому лесу, охотники еще поговорили между собою вполголоса и стали разъезжаться в разные стороны.

Отец подъехал к нашей линейке и потихоньку толковал кучеру Гавриле, где должно ему остановиться.

Потом отец сказал нам:

— Ну, мальчики, если хотите видеть охоту близко, то идите за мной. Я поставлю вас около себя!

— Хотим, папочка! Мерси! — заговорили мы с братом и спрыгнули с линейки.

— Только не кричите и не разговаривайте! — сказал отец.- A то волки услышат, и тогда вое пропало!

Мы обещали, что будем вести себя тихо. Отец тронул лошадь и шагом поехал вдоль леса по опушке. Впереди, молча, шел старый овчар с длинной палкой. Он взялся указать место, где должен был стать отец. Мы с братом рысцой бежали сзади отцовской лошади; она шла очень скоро, и мы боялись, как бы нам не отстать.

Старик овчар шел долго по опушке леса и, наконец, остановился. Он внимательно осмотрел местность и потом сказал потихоньку:

— Извольте, ваша честь, стать под этим дубом! Здесь самый волчий лаз. Старая волчица беспременно сюда пойдет! Как спустите собак, так зверь пойдет налево, в поле; направо податься ему некуда! Там сейчас Гаврило с линейкой стоит!

Сказав это, старик куда-то исчез…

Отец на коне углубился под ветви большого старого дуба и остановился. Нам он приказал стать с боку, у самого дерева и не шевелиться.