Виталий Гладкий - Жестокая охота

— …Крапленый, говоришь? — Храмов неторопливо просматривал план розыскных мероприятий. — С какой стати он “мокрушником” стал?

— Это версия. За неимением лучшей… — сознался Тесленко, пряча глаза. — При побеге он начудил, терять ему теперь нечего.

— Не густо. И бездоказательно. Так, мудрствование.

— Я уверен, товарищ майор, это его “почерк”!

— Не горячись, Виктор Михайлович. В нашем деле уверенность появляется только после приговора суда. Да и то не всегда, и тебе это известно…

Тесленко ругнулся про себя: “Чертов Бубырь! Кишкомот… Его хлебом не корми, дай поизмываться над нашим братом. Нет других версий, нет!”

— Кстати, Виктор Михайлович, ты обратил внимание на вот этот пунктик в заключении экспертов? — Храмов ткнул толстым коротким пальцем в один из листков дела.

— Конечно… — Тесленко привстал, чтобы рассмотреть, куда показывает Храмов. — Несколько ниток дорогой импортной ткани, которые невесть как оказались на шляпке гвоздя, торчавшего из скамейки в сторожке…

— Наводит на размышления фактик, а?

— Наводит… — буркнул Тесленко, не вдаваясь в пространные объяснения, которых ждал майор.

— Ну и?.. — требовательно поднажал Храмов.

— Возможно, знакомая… — сдался Тесленко. — Мало ли…

— К старику — и такая расфуфыренная краля? Не клеится, Виктор Михайлович.

“Сам знаю… — Тесленко упрямо поджал губы. — Похоже, кто-то звонить приходил. Телефон-автомат раскурочили как раз накануне грабежа. Где только искать эту лярву, если и впрямь она была “подсадной”?”

— А не замешан ли здесь Профессор? — продолжал тем временем майор. — Старый кадр. Что-то в последнее время он стал вести себя больно тихо. Завязал?

— Он только в могиле завяжет, — нахмурился Тесленко, вспомнив, сколько неприятностей доставил ему скользкий, как угорь, старый прохиндей.

— То-то… Может, прокачаешь его как следует? Авось, расколется.

— Вот именно — авось. Близок локоть…

— Присмотрись к нему, Виктор Михайлович, присмотрись. А заодно и к его братцу, Михею. Весьма возможно, что краденое барахлишко не миновало лап этого прощелыги. Деньжата у него водятся, и немалые.

— Сделаем, — согласился Тесленко, напряженно размышляя о своем.

— Как твой практикант Снегирев? Обнадеживает?

— Пашет, — не стал вдаваться в подробности капитан.

— Результаты есть?

— Есть, — коротко ответил Тесленко, с тоской посмотрев на часы: времени в обрез, пора приниматься за работу, но от Бубыря так просто не отделаешься.

— И какие, если не секрет? — упрямо гнул свое Храмов.

— Под ногами не путается, — не выдержав, в сердцах ответил капитан.

— Ну-ну… — с интересом посмотрел майор на раскрасневшегося от злости подчиненного. — Не смею больше задерживать…

Закрывшись в своем кабинете, Тесленко облегченно вздохнул: слава Богу, отстрелялся. До следующей оперативки. И то ладно… К счастью, он тогда не знал, что еще одной встречи со своим начальником ему сегодня не миновать…

Милицейский “газик”, взвизгнув тормозами, остановился у подъезда трехэтажного дома старинной постройки с внушительного вида дубовой дверью и лепными фитюльками по всему фасаду.

— Пошевеливайтесь! — скомандовал немолодой старшина своим напарникам, на ходу расстегивая кобуру.

Два милиционера, громыхая пудовыми сапожищами, последовали за ним в приоткрытое парадное.

— Сержант, к “черному” ходу! — уже громким шепотом продолжал командовать старшина. — Тише, ты, остолоп! — прикрикнул он на второго, который едва не загремел вниз по широким мраморным ступеням лестницы, споткнувшись непонятно о что.

На втором этаже, у двери квартиры, обитой черным дерматином, на котором эффектно сверкала начищенной бронзой массивная табличка с гравированной надписью “Профессор Арбенин Н.В.”, старшина в нерешительности остановился. Дверь была приоткрыта, и сквозь щель виднелась в полутьме солидная вешалка красного дерева. Помедлив некоторое время, старшина решительно толкнул дверь и зашел в прихожую.

В квартире царила тишина. Держа пистолет наизготовку, милиционер нашарил выключатель. Матовая колба плафона залила мягким серебристым светом оклеенные обоями стены и паркетный пол, на котором лежал пушистый коврик.

Неожиданно где-то в глубине квартиры раздался стон, затем послышались шаркающие шаги, скрип отворяющейся двери, и навстречу милиционерам шагнул невзрачный на вид субъект. Вернее, попытался шагнуть — на пороге ноги его подогнулись, и он рухнул на паркет. Искаженное от боли лицо упавшего кривил нервный тик, он пытался что-то сказать, но из горла вырвался только протяжный хрип.

Оставив его на попечение неуклюжего напарника, старшина прошел в гостиную. Там, у старинного резного серванта, украшенного медными бляшками, лежал, раскинув руки, лысый мужчина лет пятидесяти со шрамом на щеке. Казалось, что он спал. И только неестественно подвернутая нога да струйка уже потемневшей крови в уголке перекривленного рта указывали на то, что этот человек больше никогда не проснется…

— Итак, еще один покойничек… — Храмов попытался достать из портсигара папиросу, но она сломалась. — А, черт! — в раздражении швырнул ее в урну. — Узнал, кто это?

— Да. Гришакин Петр, по кличке “Щука”, —Тесленко уныло рассматривал давно не крашеный пол в кабинете майора. — Между прочим, старый подельник Валета…

— Что ты мямлишь! — взорвался Храмов. — Толком расскажи, что и как.

— Дежурному управления позвонил незнакомый мужчина, который не счел нужным представиться, и сказал, что в квартире профессора Арбенина воры. Когда патруль прибыл на место происшествия, то оказалось, что дверь квартиры была не заперта, а внутри находились двое — Щука и небезызвестный вор-домушник Балабин, кличка “Гога”. Щука был уже мертв, а Гога сильно избит. Сейчас он лежит в реанимации.

— Та-ак… Ну и дела… Вы допросили Гогу?

— Попытались. Насколько это было возможно…

— А Щука?

— Сейчас им занимаются судмедэксперты. Но, по предварительным данным, убит таким же образом, как и Валет. Удары страшные по силе и нанесены в самые уязвимые точки тела. И ни одного лишнего, все в самый аккурат.

— Итак, убийство Валета не случайность…

— Да уж… — нехотя согласился Тесленко.

— Но кто и зачем?

— Не могу даже представить, — честно сознался капитан. — Такое в моей практике впервые.

— Что говорит Гога?

— Путается. Зашли в квартиру, решили “почистить”. Профессор с семьей в доме отдыха…

— Кто навел?

— Молчит. Что работали по наводке, сомнений нет.

— Ладно, что дальше?

— Щука остался в гостиной — выгребал столовое серебро из серванта. Гога прошел в следующую комнату. Услышал какой-то шум, звуки ударов, крик Щуки. Выскочил. А дальше ничего не помнит. Что-то мелькнуло перед глазами — и все… Очнулся только к приходу патруля.