Серая Сова - Рассказы опустевшей хижины

Неуверенной походкой индеец сделал несколько шагов и нащупал череп медведя. Кожаный ремешок, которым он когда-то скрепил челюсти, давно сгнил, и нижняя челюсть упала на землю. Опершись устало на череп, он поднял вверх свою убеленную сединой голову, поседевшую за долгие девяносто лет, и, глядя в густую зелень переплетающихся веток — словно высокий свод храма изогнулся над его головой, — начал говорить:

— О Сосна, моя заступница,

ты и я прожили долгую жизнь,

каждый, как ему предопределено.

Слишком долго мы прожили.

Слишком долго.

Прошлое ушло и лежит у наших ног,

как старая ненужная одежда.

Пусть оно и лежит там.

Если мы попробуем его поднять,

оно распадется на куски,

и мы потеряем его навеки.

Из тех. кто знал это великое прошлое,

остались только мы с тобой.

Только ты и я храним его в своей памяти.

Уже недолго осталось нам нести это бремя воспоминаний,

такая большая тяжесть легла только на нас двоих.

Наш народ погиб, а бледнолицые захватили все.

Теперь наша работа пришла к концу. Моя и твоя.

Не успеет зима запорошить твои ветви снегом

и злые птицы-метели с воем пронестись

на Белых крыльях по лесу,

я встречу ту, кто была матерью моих сыновей.

Я увижу моего Брата Медведя —

его дух сражался рядом со мной

здесь, на этом месте.

Скоро и ты придешь вслед за нами.

Индейцев уже нет, и тебя скоро не будет.

Мудрые люди далекого прошлого,

которые знали тебя еще молодой, сказали это.

Все должно произойти, как они говорили, —

предсказание должно сбыться.

И когда ты придешь к нам — в Великое Неизвестное, —

мы еще раз посидим в тени tdohx ветвей

и. отдыхая, поговорим о прошлом.

И огромный Медведь — мой Брат — будет с нами,

и он все услышит.

Все это долгое время мы были друзьями — ты, и я, и он.

Великий дух добрый, и он не разлучит нас.

Ни один человек, как бы умен он ни был,

не смеет сказать, что только он один будет жить

в царстве будущего.

А до той поры храни свою силу,

о мой друг долгих, долгих лет.

О Сосна, о великий Медведь — мои заступники,

услышьте меня...

И индеец замолк. Он пошарил в своем кармане и вынул оттуда щепотку табаку и очень осторожно вложил в череп медведя. Это было жертвоприношение. Потом старый вождь сел и прислонился к сосне — она поддерживала его, но не могла вдохнуть в него жизнь. Он сидел совсем тихо, не сводя глаз с Великой Равнины, и прислушивался к голосу дерева, который раздавался с высоты, когда ветер играл среди ветвей. Это был тихий протяжный напев чарующей красоты.

И вот, когда старый индеец сидел так тихо и спокойно, прерия словно заволоклась дымкой, пока совсем не исчезла с глаз. И голос сосны умолк...

Жизнь покинула старого-старого индейца...

Двести лет назад на этом самом месте она ушла от медведя-гризли.

И сосна знала, что самый последний из ее друзей умер и что теперь настал ее черед. Так было суждено. Все, кто любил ее, должны были умереть, пока она жива.

В ту ночь нагрянула с гор гроза. Одинокая сосна, терзаемая бурей, стонала и раскачивалась из стороны в сторону. На ослепительном, освещенном вспышками молний небе отчетливо выделялся ее темный силуэт, и казалось, что она мучительно корчилась в предсмертной агонии.

На следующий день несколько всадников, проезжая мимо, увидели безжизненное тело индейца. Они зарыли его в неглубокой могиле у самой дороги. Один из них с чувством озорства сорвал привязанный к ветке череп медведя и бросил его в ручей, где плавали банки из-под томатов и другие отбросы.

Прошло немного времени, и было решено проложить здесь широкую проезжую дорогу. Приехали инженеры — энергичные деловые люди, хорошо овладевшие своей профессией. Они видели красоту в прямых линиях и жестких очертаниях и не без удовольствия наблюдали, как разрушались первобытные силы, которые свободно действовали в природе еще за полмиллиона лет до появления человека. Их увлекала задача преобразовать природу и приспособить ее к себе. Сосна — старый часовой на перевале Скалистых гор — мешала их работе, и они решили ее срубить.

И дерево, которое прожило такую долгую жизнь, терпеливо ждало своей гибели. Раздался первый удар топора. Сосна продолжала стоять во всем своем величии и благородстве до самого последнего удара — и тогда пошатнулась... и начала свой последний путь к земле. Со стоном и рыдающим скрипом — так разрывались все ее волокна — могучая сосна, склонив вершину, стремительно падала на поляну, где зрели ягоды и цвели дикие цветы. Она распростерлась на перевале.

Предсказание мудрых людей племени черноногих сбылось: сосна погибла после того, как погиб их народ.

Горы наблюдали все это с каменным спокойствием. Они знали, что деревья умирают и люди тоже, но что сами они будут жить вечно.

В тот момент, когда раздался последний удар топора и жизнь навсегда покинула дерево, на горном перевале, по преданию, появилась фигура обнаженного индейца с развевающимися орлиными перьями на голове и за спиной. Он появился на одно лишь мгновение и тотчас исчез.

А рядом с ним был огромный медведь-гризли.

Автомобиль — великолепное творение современной техники с полным комплектом более или менее нужных приспособлений, спроектированных с хитроумной выдумкой и расчетом, чтобы все изобретенное ранее померкло бы перед ним, — мчался по новой дороге, проложенной через горы. В машине сидели два пассажира. У водителя были красивые тонкие руки и спокойный, вдумчивый взгляд человека, который привык наблюдать. Спутник его казался человеком грузным, с большими мешками под глазами, отвисшей челюстью и толстыми губами; пальцы его были унизаны перстнями, в углу рта торчала сигара.

Автомобиль поднялся на перевал Скалистых гор; оттуда, если оглянуться назад, открывался чудесный вид на возделанные поля прерии, расстилавшиеся внизу. Молодой человек остановил машину и с нескрываемым восторгом воскликнул;

— Черт побери! Взгляните-ка на эти горы1 Это же великолепно, не правда ли?

Спутник, окинув взглядом уходящие в поднебесье горы, сказал: