Анатолий Онегов - За крокодилами Севера

Хороших, тяжелых щук в то лето я на Долгом озере так ни разу и не видел — ловились все те же стандартные рыбины: килограмм, полтора килограмма весом. Я, конечно, помнил рассказы местных рыбаков, что здесь, в глубинах Долгого озера, живут очень большие щуки, но пока подтвердить эти рассказы мог только косвенными свидетельствами…

Так на берегу одного из заливов, который я сразу почему-то не взлюбил и называл то темным, то черным, и в котором, по словам местных рыбаков, обычно нерестились лещи, увидел я сети, развешенные на колах-вешалах. Сети были, как говорят в таких случаях, редкими, со стороной ячеи около шестидесяти миллиметров — такие сети вяжут специально на леща. Видимо, тут эта снасть и появилась с целью взять нерестового леща. Но сети были сильно порваны — и не так, чтобы разные дыры в разных местах, какие оставляют после себя те же коряги. В этих сетях дыры были очень большими — от верхнего до нижнего шнура (оборы). Такие повреждения местные рыбаки объясняли мне так: в сети действительно попадали очень хорошие лещи, но вот беда: этих самых лещей, запутавшихся в сети, почти тут же замечали щуки и вырывали свою добычу из сети, оставляя после себя вот эти самые дыры-окна.

То, что щука не прочь атаковать рыбешку, попавшуюся в сеть, знал я давно. Не раз видел сети, порезанные щучьими зубами во время нереста плотвы-сороги. Сорога попадала в сеть, запутывалась здесь и становилась очень легкой добычей для находчивого хищника. Щуки вырывали сорогу из сети, резали нитку снасти и оставляли здесь дыры разной величины, но чтобы резать сеть от верха до низу, от верхней оборы до нижней и оставлять после себя в снасти уже не дыры, а настоящие окна, двери, такого я до тех пор даже не слышал.

Словом, все выходило так, что в моем Долгом озере какие-то «черти» действительно водились. И с одним таким «чертом» я столкнулся однажды почти лицом к лицу …

У моего озера, кроме меня, были и еще одни хозяева — чернозобые гагары…Если погода назавтра обещала быть неплохой, гагары вечером всем семейством являлись в залив к моей избушки и, как заправские синоптики, извещали меня о благополучном прогнозе громким «ку-ку-выканьем»…Если же гагары-синоптики не появлялись вечером в заливе у моей избушки, а оставались в дальнем углу озера, да еще начинали там протяжно и безысходно стонать, то это скорей всего обещали мне назавтра непогоду.

Я очень любил этих немного диковатых, но откровенных птиц, часто видел их совсем близко, видел и их птенцов — два небольшие шустрые гагаренка еще не переняли у своих родителей всю науку осторожности и нередко оказывались возле моей лодки, а затем, после тревожного покрика родителей, мгновенно скрывались в воде.

Вот и в тот раз недалеко от себя увидел я маленьких гагарят, а там и их родителей. Гагарята были заняты какими-то своими делами и не обращали пока внимания на лодку. И родители птенцов в этот раз пока не тревожились, хотя и видели меня… И тут в мирной тишине понемногу расходящегося дня совсем недалеко от моей лодчонки вдруг вырвалась из воды высокая волна, будто поднятая кем-то, кто резко устремился из глубины к поверхности, и в этом безумном хаосе брызг и пены, как виделось мне, мелькнуло что-то похожее на громадную щучью голову.

Волна вскоре улеглась, видение исчезло, а вместе с ним исчез и один из гагарят…Взрослые гагары тревожно закричали. Все еще остававшийся возле меня гагаренок вместо того, чтобы в ответ на сигнал тревоги тут же нырнуть в воду, метнулся в мою сторону и оказался на носу моей лодчонки.

Я все еще оглядывался по сторонам: может мне это показалось, может, гагаренка никто и не утащил, может быть, он сейчас, вот-вот вынырнет, покажется из воды где-то в стороне… Но птенец, которого скорей всего схватила именно щука, так нигде и не появился…Я медленно подвел лодочку к берегу, и только тут мой пассажир спрыгнул с носа лодки в воду и очутился на крутолобом камне.

Конечно, гагаренка не могла атаковать и утащить в воду килограммовая щука. Видимо, не под силу была такая охота и ее товаркам, немного покрупней — скорей всего здесь орудовал, действительно, какой-то подводный черт, который таскал у рыбаков из сетей лещей размером в хороший поднос. Только такой черт мог поднять в своей атаке на гагаренка волну на подобие той, какую поднимают подводные лодки, всплывая из глубины.

Значит, все-таки правду говорили мне местные рыбаки — и «Крокодилы Севера» до сих пор обитают и в моем Долгом озере.

Желая все-таки встретиться с этим чудовищем и внимательно его рассмотреть, я насторожил возле того места, где здешний «черт» похитил гагаренка, несколько жерлиц, постоянно проверял их, но ни самого «черта», ни его ближайших родственников не смог выманить к своим самоловным снастям. Не обращали здесь внимания на живцов, посаженных на крючки, и щучки поменьше, которые обычно первыми находили мои живцовые снасти. Но такие непутевые щучки активно заявляли о себе обычно лишь тогда, когда поблизости не было их родственников посолидней. Так что и отсутствие праздношатающейся «молодежи» говорило за то, что где-то здесь и обитает главный хозяин озерных глубин.

Следом за жерлицами я вспомнил дорожку, но уже не свой спиннинг с нашими спортивно-любительскими блеснами, а именно дорожку, какая была принята здесь: очень прочный шнур и самодельная блесна — тяжелая медная ложка, но не колеблющаяся, а вращающаяся. Такие блесны, размером чуть ли не в детскую ладошку, вращались совсем медленно и неровно: то ныряли из в стороны в сторону, а то зависали на месте — словом, вели себя так же, как рыбка с аномальным поведением. Вот с такой блесной и крепким миллиметровым шнуром, разложенным в лодке кольцами, но разложенным так, чтобы в случае чего в таком кольце-удавке не оказалась моя нога, я и отправился к тому заливу, где, по моим предположениям, и должен был обитать местный «черт» или «чертушка», как именовали это существо местные рыбаки.

Весь вечер с помощью своей кондовой дорожки исследовал я воды Долгого озера: вел блесну и близко от поверхности и вдоль еловых «вершин», упавших в воду, отпускал свою снасть почти к самому дну и ни с чем вернулся в избушку.

Новый вечер и снова никаких результатов не дали мои поиски местного «чертушки»… Дня два после этого затевала кваситься погода — в дождь и ветер я не вспоминал о своей дорожке, но вот погода успокоилась, устоялась, и новым вечером опять я инспектирую темный залив и прилегающие к нему части озера… День совсем угасает, надо бы поворачивать к дому — там ждут меня рыба, пойманная за день, дрова и печь… Я разворачиваю лодку и распускаю напоследок дорожку. Миную темный залив и уже собираюсь вернуть в лодку свою снасть, как шнур, который на манер местных рыбаков-старателей, крепко прижатый ногой к борту лодки, резко вырывается из-под колена. Я бросаю весло, хватаю шнур. Не думая о том, что шнур могла вырвать у меня на ходу просто коряга, резко подсекаю. И тут же чувствую, что там, в глубине кто-то действительно есть.