Орасио Кирога - Анаконда

В разговоре с будущим зятем она уже несколько раз касалась и «своего свекра»… и «своей новой семьи»… Небель ничего не отвечал на это, и в глазах матери загорался тогда мрачный огонь.

И вот однажды пламя вспыхнуло. Небель назначил свадьбу на 18 октября. Впереди был еще целый месяц, но мать Лидии дала понять юноше, что в этот вечер его отец должен нанести ей визит.

— Это нелегко, — ответил Небель после напряженного молчания. — Он не выходит по вечерам… никогда не выходит.

— А-а! — только и воскликнула мать, закусив губу. Снова молчание, не предвещавшее ничего хорошего. — Но вы ведь не собираетесь держать свою женитьбу в тайне, не правда ли?

— О! — с трудом улыбнулся Небель. — Мой отец тоже не хочет этого.

— И что же?

Снова воцарилось угрожающее молчание.

— Это из-за меня ваш сеньор отец не хочет прийти к нам?

— Нет, нет, сеньора! — воскликнул наконец Небель, потеряв самообладание. — Просто у него такой обычай… Если вы хотите, я снова поговорю с ним.

— Я… хочу? — улыбнулась мать, и ноздри ее затрепетали. — Делайте, что считаете нужным… А теперь не лучше ли вам уйти, Небель? Я не совсем хорошо себя чувствую.

Небель был очень расстроен. Что он скажет отцу, который категорически возражает против этого брака? И сын уже твердо решил поступить по-своему, невзирая на его возражение.

— Можешь делать все, что тебе вздумается! Но моего согласия на то, чтобы эта содержанка стала твоей тещей, не жди! — заявил ему отец.

Спустя три дня Мебель решил так или иначе покончить с создавшимся положением и выбрал для этого момент, когда Лидии не было в комнате.

— Я говорил с отцом, — сказал Небель, — и он ответил мне, что никак не сможет прийти.

Мать слегка побледнела и сощурила свои продолговатые, молнией вспыхнувшие глаза.

— А-а! И почему же?

— Не знаю, — чуть слышно ответил Небель.

— Очевидно… Ваш сеньор отец считает зазорным прийти в мой дом?

— Не знаю! — упрямо повторил он.

— Разве вы не понимаете, что этот сеньор незаслуженно оскорбляет нас? Что он воображает? — продолжала она изменившимся голосом. Губы ее задрожали. — Кто он такой, чтобы держаться с этаким гонором?

Честь семьи Небеля была задета, и это подстегнуло Небеля,

— В чем дело, я не знаю! — возразил он в том же тоне. — Но он не только отказывается нанести вам визит, а вообще не дает согласия на мой брак.

— Что? Он не дает согласия? А почему? Кто он такой? Уж не думает ли он, что у него есть на это моральное право?

Небель поднялся.

— Вы не…

Но и она поднялась.

— Да, у него! Вы еще ребенок. А спросите, как он нажил состояние, ограбив своих клиентов! И с его-то манерами! Его семья, безупречная, незапятнанная, благоденствует за счет того, что он награбил! Его семья!.. Пусть он вам скажет, как он до свадьбы попал в постель к вашей матери! Тоже мне — его семья!.. Очень хорошо, идите; я по горло сыта этим лицемерием! Всего вам хорошего!

Четыре дня пребывал Небель в безысходном отчаянии. Ему нечего было ждать после того, что произошло… На пятый, под вечер, он получил записку:

«Октавио!

Лидия больна, и только твое присутствие успокаивающе подействует на нее.

Мария С. де Аррисабалага».

Несомненно, это была уловка. Но если его Лидия и вправду…

В тот же вечер он пошел к ним, и прием, который оказала ему сеньора, удивил Небеля: не слишком любезная и отнюдь не похожая на грешницу, которая ищет прощения…

— Если вы хотите видеть ее…

Небель вошел вместе с матерью и увидел свою любимую в постели. Она лежала, поджав ноги, и с таким свежим личиком, какое бывает только в четырнадцать лет.

Он сел возле нее, и напрасно мать ожидала, чтобы они заговорили: они только смотрели друг на друга и улыбались.

Вдруг Небель почувствовал, что они остались одни, и тут его осенило: «Мать все это подстроила, чтобы в порыве страсти я потерял голову… и потом вынужден был бы жениться на Лидии».

Но и в эти последние четверть часа, которые ему подарили в надежде добиться от него брачного обязательства, восемнадцатилетний юноша был бесконечно счастлив — как и в тот раз, когда он стоял с Лидией у стены, — что любовь их чиста и прекрасна в своем поэтическом ореоле.

Только Небель мог сказать, каким огромным было его счастье, воскресшее после крушения. Он уже не помнил той клеветы, которую лила ее мать в порыве бешеного желания оскорбить тех, кто не заслужил оскорбления. Но он чувствовал в себе холодную решимость порвать с сеньорой после того, как они поженятся. Сколько наслаждения сулила ему его нежная невеста, такая чистая и царственная, не ограбленная до времени, — которая лежала в постели, приготовленной и для него!

Когда на следующий вечер Небель пришел в дом Аррисабалаги, в подъезде было темно. Спустя некоторое время служанка приоткрыла окно.

— Их нет дома? — удивленно спросил он.

— Нет, они собираются в Монтевидео… И уехали в Сальто, чтобы переночевать на борту парохода.

— А-а! — в ужасе прошептал Небель. У него еще оставалась надежда.

— А доктор? Можно мне поговорить с ним?

— Его нет дома. После ужина он уехал в клуб.

Только раз, очутившись на темной улице, Небель поднял и тут же безнадежно уронил руки. Все кончено! Его счастье, только вчера обретенное вновь, потеряно, и теперь уже навсегда! Он предчувствовал, что на этот раз — выхода нет. Нервы безумной матери не выдержали… и он ничего больше не мог поделать.

Он дошел до угла и тут, остановившись под фонарем, стал тупо глядеть на выкрашенный в розовую краску дом. Обойдя вокруг него, он снова застыл под тем же фонарем. Никогда… никогда!

Так он и стоял до половины двенадцатого ночи. Наконец вернулся домой и зарядил револьвер. Но внезапно возникшее воспоминание заставило его опустить руку: несколько месяцев назад он обещал одному чертежнику немцу, что если когда-нибудь ему вздумается покончить с собой, — ведь Небель был еще совсем мальчик, — то прежде он непременно зайдет к нему. Его связывала со старым воякой из Гиллермо дружба, возникшая на почве долгих философских споров.

На следующий день рано утром Небель постучался к немцу в его бедную комнатушку. И тот все понял по выражению его лица.

— Уже? — только и спросил он с отеческой лаской, крепко сжав руку Небеля.

— А… Все равно!.. — ответил юноша, глядя в сторону.

И тогда чертежник очень спокойно рассказал ему историю своей собственной несчастной любви.

— Идите домой, — закончил он, — и если до одиннадцати вы не измените своего решения, возвращайтесь сюда, пообедаем вместе чем придется. После этого можете поступать, как вам угодно. Вы мне клянетесь?

— Клянусь, — Небель ответил ему крепким рукопожатием, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.