Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра

Все доводы, о которых Зарецкий не один раз заводил разговор, убедительны: старые друзья, родные горы, близость к сыну и будущей его семье. Но все же окончательное решение он принял после поездки на Кишу. И связано оно было, конечно, с зубрами.

Сколько лет слышал он разговоры а возвращении зубров, столько же думал о своей причастности к проекту — и непосредственно, и через сына. Так уж случилось, что вся жизнь его, все радости и беды, даже трагическая гибель родителей связывались с заповедником и с зубрами. Наконец, возвращение их становится реальностью. Звери эти выращены для Кавказа. Они близко.

И вот подступили важные события.

В конце 1939 года Михаила Зарецкого телеграммой вызвали в Москву.

Из столицы родителям и, конечно, на Кишу полетели обстоятельные письма. Тон их был приподнятый, даже торжественный. Не обошлось без восклицательных знаков, без слов «решено», «наконец-то долгожданное», «мне приказано» и редкостное для него откровение: «Радость моя так велика, что я улыбаюсь даже когда сплю».

Старые Зарецкие были уже в Майкопе, в знакомом трехоконном домике, где когда-то принимали милых своих друзей — Катю и Сашу Кухаревичей. На их могилу они сходили в первый же день своего возвращения.

А неделю спустя возле дома зафыркали усталые кони, и Данута сквозь только что вставленные зимние рамы узнала Бориса Артамоновича Задорова. Батюшки мои! Вот радость-то!.. С другого коня сползла женская фигурка в мужской куртке и брюках.

Андрей Михайлович вышел в сенцы встречать. Данута Францевна засуетилась. Первым делом она остановилась перед зеркалом, наскоро оглядела себя, поправила волосы. И все улыбалась.

Гости вошли не раньше, чем расседлали и устроили коней.

— Я так рада, — смущенно произнесла скуластенькая, розовая от холода и волнения Лида, пожимая руку хозяйке. — Именно такими и представляла вас по рассказам Миши. Как у вас хорошо, тепло… Мы не очень стесним, если попросим побыть здесь до утра? Борису Артамоновичу надо кое-что купить в городе, он ведь счастливый отец, поздравьте его со вторым сыном. Ну, а я… Понимаете, до сих пор не могла переслать письма Михаилу Андреевичу, нет оказии, вот и напросилась в попутчики. Наше счастье, что снегу мало и не так холодно.

Продолжая говорить, Лида помаленьку справлялась со смущением. Разделась, сняла с пояса кинжал и сделала какое-то неуловимое движение головой, от чего ее помятая башлыком короткая стрижка послушно улеглась именно так, как того хотелось.

Данута Францевна не спускала с девушки глаз. Понравилась. Хороша, умна, воспитанна.

Надо ли говорить, что Лида давно хотела этого знакомства, робела, но желала. И вот она в доме знаменитого Андрея Михайловича, егеря почти забытой Кубанской охоты.

Оставим их одних: Зарецкого с Борисом Артамоновичем, усевшихся после ужина, чтобы потолковать о близком торжестве в заповеднике. И Дануту Францевну, которая заставила гостью переодеться, для чего из комода был извлечен теплый халат, после чего они скрылись в спальне.

У них тоже было что сказать друг другу.

В марте — мае 1940 года Михаил Зарецкий, назначенный руководителем группы по перевозке зубров в Кавказский заповедник, совершил несколько челночных поездок по маршруту: Москва — Аскания-Нова — Хаджох — Киша — Гузерипль. Домой к своим он заехал буквально на два часа, толком ничего не рассказал и умчался.

В качестве помощников Михаил Андреевич избрал начальника охраны заповедника, по фамилии Астраханский, Бориса Задорова и охотоведа, нового человека на Кавказе — Клементьеву. Когда Астраханский со свойственной ему пылкой амбицией стал ввертывать словечки о «форсировании Белой», о «траверзе» перевала на Бамбаке и без конца «якать», Зарецкий строго прервал его:

— План перевозки продуман в деталях. Вам, как члену группы, остается изучить этот план и точно исполнять его. И поменьше громких слов.

Сам директор, занятый хозяйственными делами, не рвался участвовать в хлопотливой операции. Его вполне устраивало, что за перевозку отвечает Зарецкий и научный отдел. Зоологов это тоже устраивало. Снова и снова они проверили загон, остолбили и осмотрели будущие выпасы, родильные стойла, а остаток времени потратили на устройство огорода, который добавит зубрам корма зимой. Уже знали, что прибудут пять зубров, и все расчеты сверяли по этой цифре.

Егеря и зоологи выезжали на дорогу, наметили вдоль просеки места охранения и ночного отдыха для зверей. За один день зубры не могли одолеть горную дорогу. Предупредили жителей Сохрая: быть начеку! Маленький лесной поселок миновать не удавалось, он находился примерно в середине пути. Близ его наметили остановку. Здесь зубры проведут еще ночь. Любопытство пресекали заранее: ни к чему выходить к зубрам с хлебом-солью, нельзя их пугать, они характером не похожи на коров и быков из домашнего стада. На ночевке заготовили траву, сечку, соль — все на виду.

В Москве хлопоты были иного порядка.

Зарецкий пришел к Макарову, доложил о готовности, сказал:

— От станции Ново-Алексеевки вагон пойдет до Запорожья. Потом — Волноваха, Донецк, Таганрог, Ростов, Армавир, Белореченская, Майкоп. И наконец, Хаджох. Я называю только железнодорожные узлы, где вагон будут перецеплять. Тысяча километров, семь или восемь разных поездов. Зубры могут провести в дороге две-три недели. Трудно для них.

— Что предлагаешь? — Василий Никитич, очень похожий добрым лицом, бородкой, даже рубашкой с пояском, на Михаила Ивановича Калинина, подвинул к себе блокнот.

— Просить содействия наркома путей сообщения. Груз необычайной ценности. Чтобы без задержек.

— Так. — Макаров записал. — Еще что?

— Большой пульмановский вагон. Только в нем клетки станут свободно, найдется место для воды, кормов и для нас, кто будет сопровождать.

— Ну а звери? Здоровы, подготовлены?

— Я только что из Аскании-Нова. Зубриц и быка отбили, они в отдельном загоне. Прививки сделаны.

— Поехали, ходатай! Сперва в Академию наук.

Они попали удачно. Президент Академии Владимир Леонтьевич Комаров, ботаник с мировым именем, находился у себя.

— Знаю, наслышан, — сказал он, едва только заговорили о зубрах. — Кавказ? Под ваше начало, молодой человек? Ответственность очень велика. Но и почетна! Одно огорчает: не чистокровные зубры. Чем я могу помочь вам?

— Письмо наркому путей сообщения о срочной перевозке.

— Вы заготовили? — Он прочитал. — Сейчас перепечатают на нашем бланке. Только вы сами поговорите с путейцами. Желаю успеха. Одна из самых добрых операций, какие приходится проводить цивилизованному обществу. Воссоздание утраченного вида. Надежда на направленную селекцию. Опыт такой селекции у нас есть.