Марджори Ролингс - Сверстники

– Ты хочешь остаться там на ночь? – спросил Пенни у жены.

– Нет. У нас с ней никогда не было особенной любви.

– Тогда не останемся. Можешь поехать с нами, Джоди, но чтоб никаких упрашиваний остаться, после того как мы туда приедем.

– А что мне делать с Флажком? Можно, он пойдёт с нами? Тогда бабушка Хутто сможет его увидеть.

– Опять этот оленёнок, чтоб ему пусто было! – взорвалась матушка Бэкстер. – Никогда ещё у нас не было такой мороки, даже с тобой!

– Тогда я просто останусь с ним тут, – сказал Джоди обиженно.

– Привяжи оленёнка и забудь про него, сын, – сказал Пенни. – Он не собака и не ребёнок, хоть ты и нянчишься с ним совсем как с ребёнком. Ты не можешь носить его повсюду, словно девочка куклу.

Джоди нехотя привязал Флажка в сарае и пошёл переодеваться. Пенни надел чёрный суконный костюм с севшими рукавами и чёрную фетровую шляпу. Тараканы проели дыру в её полях, но как-никак это была всё же шляпа. Другой у него не было, если не считать шерстяной охотничьей шапочки да шляпы из пальмовых листьев для работы в поле. Джоди был во всём своём лучшем – грубые башмаки, штаны из домотканой материи, большая шляпа из проволочной травы и новое чёрное пальто из ткани альпака, перевязанное красной лентой. Матушка Бэкстер нарядилась в новое платье, сшитое из бумажной материи в бело-голубую клетку, привезенной из Джексонвилла. Голубой цвет был несколько темнее, чем ей хотелось, но узор был прелестен. На голову она надела голубой чепец от солнца, но захватила с собой и чёрный чепец с оборками, чтобы надеть его, когда они подъедут к деревне.

Ехать в повозке по трясучей песчаной дороге было приятно. Джоди сидел на дне кузова, прислонясь спиной к козлам, и с интересом наблюдал, как заросли убегают назад. Это давало более осязаемое ощущение движения, чем если бы ты сидел лицом вперёд. Думать было особенно не о чём, и он предался размышлениям о бабушке Хутто. Она удивится, узнав, что он сердится на Оливера. Но тут ему стало как-то неловко. Ведь его-то отношение к ней нисколько не изменилось. Может, всё-таки лучше будет не говорить ей, что у них с Оливером всё кончено. Да, он будет добр к ней и сохранит благородное молчание. Он вежливо справится у ней о здоровье Оливера, окончательно решил он.

Пенни вёз оленину и шкуры в мешках. Матушка Бэкстер везла корзину яиц и кружок масла, предназначенные в обмен на товары в лавке, и ещё корзину с гостинцами матушке Хутто: кварту сиропа из тростника нового урожая, четверть бушеля сладкого картофеля и лопатку приправленной сахаром ветчины бэкстеровского копчения. Она не пошла бы с пустыми руками даже в дом врага.

Пенни стал громко кричать, призывая паром с восточного берега. Его крик отдавался эхом вниз по реке. На противоположном берегу показался мальчик. Он медленно направил к ним паром. На мгновение Джоди показалось, что мальчику можно позавидовать: он толкает паром через реку туда и обратно. Но потом ему пришло в голову, что в такой жизни нет нисколько свободы. Для этого мальчика не существует ни охоты, ни прогулок в заросли, ни Флажка. Как хорошо, что он не сын паромщика. Он поздоровался о мальчиком снисходительно. Мальчик был безобразен и застенчив. Низко опустив голову, он помог ввести Цезаря на паром. Джоди было любопытно знать, как он живёт.

– У тебя есть ружьё? – спросил он.

Мальчик отрицательно мотнул головой и приковался взглядом к восточному берегу реки. Джоди с тоской вспомнил о Сенокрыле. С первой минуты их встреч Сенокрыл беседовал с ним. Он махнул на мальчика рукой – ничего с него не возьмешь.

Матушка Бэкстер жаждала поскорее покончить с покупками и отправиться в гости. Они проехали короткое расстояние от реки до лавки и выложили на прилавок свой товар, Бойлс не торопился приступать к торговле. Он жаждал новостей из зарослей. То, что рассказывали Форрестеры о положении дел после наводнения, было слишком невероятно. Несколько охотников из Волюзии, побывавших на другом берегу реки, утверждали, что дичь там теперь почти невозможно найти. Медведи беспокоили скот в приречье, чего не случалось вот уже много лет. Он хотел услышать от Пенни подтверждение толкам.

– Всё верно, от слова до слова, – сказал Пенни.

Он опёрся о прилавок, приготовляясь к беседе.

– Знаете, я не могу долго оставаться на ногах, – сказала матушка Бэкстер. – Если вы, мужчины, столкуетесь о цене, я сделаю закупки и пойду к миссис Хутто. А вы тогда можете разговаривать хоть целый день.

Бойлс проворно взвесил оленину. Она была теперь редка, и он легко мог продать её по хорошей цене. Окорок-другой у него обычно забирал проходящий пароход – оленина была в новинку пассажирам-англичанам и жителям северных штатов. Он тщательно осмотрел шкуры и остался доволен их состоянием. У него уже был на них заказ, и он мог заплатить по пять долларов за каждую. Это было больше, чем Бэкстеры ожидали. Матушка Бэкстер с довольным видом обратилась к прилавку с мануфактурой. Она вдруг стала высокомерна и желала покупать только самое лучшее. У Бойлса кончился запас коричневой ткани из шерсти альпака. Но он может заказать со следующим пароходом, сказал он. Она отрицательно качнула головой. Слишком далеко посылать за ней сюда с Острова Бэкстеров.

– Почему бы вам не взять на платье вот этой чёрной альпака?

Она пощупала её пальцами.

– Слов нет, хороша. Сколько вы сказали? А…

Она отвернулась. Она снова замкнулась в своей гордыне.

– Я сказала – коричневой, значит, коричневой, – холодно проговорила она.

Затем она купила пряностей и изюму для рождественского пирога и сказала:

– Джоди, сходи посмотри, не сорвался ли наш Цезарь с привязи.

Опасение такого рода было настолько нелепо, что у него глаза полезли на лоб. Пенни подмигнул ему. Он быстро повернулся, чтобы она не заметила его улыбки. Ясное дело, она готовит ему сюрприз к рождеству. Вот отец, тот придумал бы что-нибудь получше, чтобы отослать его. Он вышел из лавки и посмотрел на мальчика-паромщика. Тот сидел, изучая собственные колени. Джоди стал подбирать кусочки известняка и бросать их в ствол дуба при дороге. Мальчик наблюдал за ним исподтишка, потом, не говоря ни слова, подошёл, остановился у него за спиной и тоже стал бросать в дуб кусочки известняка. Состязание продолжалось в полном молчании. Через некоторое время, решив, что мать, наверное, управилась с покупками, Джоди бегом вернулся в лавку.

– Ты пойдёшь со мной или останешься с отцом? – спросила у него мать.

Он не знал, что ответить. Бабушка Хутто, как только он переступит порог её дома, выставит на стол пирожное или домашнее печенье. С другой стороны, сколько бы он ни слушал разговоров отца с людьми, ему всё было мало. Сомнение разрешил лавочник, протянувший ему лакричный корень. На какое-то время это удержит в согласии его душу и тело.