Вячеслав Крашенинников - По Декану

— Ну, мой отец — человек старой закваски. Он убежденный ортодоксальный брахман, и его не переделаешь. В самом начале моей врачебной карьеры у нас с ним были довольно серьезные стычки. Ему многое не нравилось в моих делах и жизни. Но мало-помалу он смирился. Сейчас мы живем и работаем вместе, не мешая друг другу. Я не вмешиваюсь в его жизнь и убеждения, а он — в мои. Должен признаться, что отчасти под влиянием отца, а отчасти из-за моей собственной половинчатости и слабости характера жизнь в нашем доме нее еще идет по-старому.

Доктор говорил правду. Мы ни разу не видели его жены, хотя вся его семья живет тут же за стеной кабинета. Она избегает попадаться нам на глаза. Сквозь решетчатые окна видно, что жизнь в доме доктора идет по-старинному. По углам стоят голые кхаты — кровати. Белье и постели семьи лежат на полу. Стены комнат совершенно голые и не слишком чистые. Последнее, впрочем, малб зависит от Свами. Он снимает нижний этаж дома за солидную сумму. Жилье сейчас дорожает, и его могут в любую минуту попросить освободить помещение.

Судя по рассказам доктора, жизнь даже очень состоятельных брахманов, особенно в окрестных деревнях, далека от требований современной культуры. Ими не соблюдаются элементарные правила гигиены, отчего в их среде очень часты всевозможные болезни. Садясь за обед, ортодокс брахман нередко обмазывает все вокруг себя жидким навозом «святой» коровы. Им же он «дезинфицирует» полы своего дома. При более чем обильном питании люди в брахманских семьях ведут малоподвижный образ жизни, что пагубно сказывается на их здоровье.

Особенно тяжело приходится в старых хиндуистских семьях женщинам. Согласно старинным порядкам, она является чем-то вроде служанки мужа и детей. Мужья встречаются друг с другом, занимаются своими делами, пьют и гуляют, развлекаются, играют в карты, зачастую изменяют женам (брахманы, особенно молодые, ни в чем себе не отказывают), а жены не выходят из дома. Их мир — воспитание детей, приготовление пищи. Главное их развлечение — разговоры об украшениях и новом сари, иной раз вылазка в деревенский храм.

Сравнительно недавно в Индии существовал дикий обычай: когда брахман умирал, его жену подвергали остракизму. Ее лишали всех прав и низводили на положение парии те самые родные и близкие, среди которых она недавно была равноправным членом, матерью семейства.

В одном из кварталов Сикандарабада я часто видел нищую, сравнительно еще молодую женщину. Изможденная, вся в белом, с начисто обритой головой она тяжелой походкой проходила мимо. Черты лица у этой нищей были поразительно правильными. Губы изогнуты в какой-то гордой, надменной складке, и у нее был тот самый прищур глаз и пронзительный взгляд, которые я хотел бы назвать брахманскими. Было совершенно очевидно, что это брахманка, но она была на самом дне жизни. Прохожие хинду заметно сторонились ее.

Какой-то стоявший на пороге чапраси, увидев, как пристально я наблюдаю за проходившей мимо нищей, заметил:

— Бева (вдова)!

Чапраси рассказал, что эта женщина — ортодоксальная брахманка и несет свой вдовий крест добровольно. Семья у нее богатая, но она отказалась от богатства и поступает так, как поступали в подобном положении ее прародительницы.

В приемной доктора Свами мы не раз видели ветхого старика брахмана. Он появлялся в сопровождении молодой цветущей женщины лет двадцати. Сначала мы думали, что это дочь приводит больного отца, но они оказались мужем и женой. У старика была тяжелая форма туберкулеза и какая-то сердечная болезнь. Он едва ходил, и его молодая жена старательно ухаживала за ним.

— Он вдовец и недавно женился, — пояснил доктор Свами. — Семья у него большая, деньги водятся, вот он и женился на девушке из бедной семьи. Первый раз его принесли сюда на носилках. Сейчас, правда, он стал несколько получше — я делаю ему уколы.

Старик — настоящая развалина — был очень неопрятен, харкал кровью, однако женился — буквально на смертном одре. Брахман, если у него умерла жена, может и даже должен вскоре жениться снова, и непременно на молодой девушке.

Уже накануне отъезда из Хайдарабада мы познакомились с молодым отоларингологом, доктором Рао. Он тоже получил образование за границей и работал заместителем директора больницы Сароджини Дэви в Старом городе. Необыкновенно деловито, с большим знанием дела он оказал помощь моей жене, дал все требуемые советы, прописал лекарства и тут же сказал «гуд бай», давая понять, что аудиенция окончена. За дверями его кабинета стояла большая очередь больных.

Позже, при встрече с доктором Рао я выразил свое восхищение его оперативностью и необыкновенной деловитостью. Доктор от души расхохотался и объяснил, что у него просто много работы, поэтому у него нет времени беседовать с клиентами, но если нам угодно, мы можем встретиться в Английском клубе и потолковать на свободе.

В Английском клубе доктор Рао представил нас своей супруге. Узнав о том, что госпожа Рао ревностная католичка, я спросил доктора, хорошо ли они живут, принадлежа к разным религиям.

Доктор Рао только улыбнулся.

— Мы живем очень и очень хорошо. Недавно у нас родилась девочка, и мы очень ею гордимся. А что касается религии, то моя жена ходит в церковь и молится там.

— А вы?

— А я хожу в свою больницу! Я очень люблю свою профессию, и, откровенно говоря, мне нет дела до всей этой чепухи. Моя жена очень хорошая и заботливая хозяйка. На ее плечах весь наш дом, и она с радостью несет это бремя. Иногда мы ходим на заседания Ротари клаба, иногда сюда, в Английский клуб, пообедать. Вот и все.

— А как же смотрят на ваш брак родственники?

— О, я имел массу неприятностей! Вся моя родня — закоренелые хинду. Когда, закончив образование, я приехал из Англии и женился на христианке, это мигом воздвигло высокую стену предрассудков между мной и моими родителями со всеми родственниками в придачу. Вы ведь знаете, что у нас в Индии семьи несколько иные, чем на Западе. Семья — это не только отец, мать и дети, но и ближайшие родственники. И вот все они вдруг отшатнулись от меня как от зачумленного, даже мать, которая очень любила меня и, я уверен, любит и сейчас. Все это было бы ничего, если бы я не ушел от них и не поселился в доме моей жены. Этот мой поступок шел совершенно вразрез с их представлениями. Сейчас я не имею никакого контакта с родней. Они презирают меня и, очевидно, долго не простят мне отхода от религии и дедовских обычаев. Но что я могу поделать. Жить по-старому я не в состоянии!

Доктор Рао не стал больше распространяться на эту тему. Он рассказал, что собирает. деньги на поездку в Европу для совершенствования своих медицинских познаний. По пути непременно заедет в Советский Союз, о достижениях отоларингологов которого он много наслышан.