Арто Паасилинна - Тысяча Чертей пастора Хуусконена

– Вот как.

Ночевала Сонья в «Шератоне» в Слиме, где кое-что разузнала о фокусах Хуусконена.

– Там было не меньше сотни всяких священников, все в диком восторге. Говорили про тебя и медведя.

– Могу представить.

Оскари Хуусконен спросил, как Сонье пришло в голову прилететь на Мальту.

– Ты же сам просил. Сайми сказала.

Оскари вспомнил, что действительно звал вдовствующую хозяйку Сайми Рехкойла отдохнуть на Средиземном море, но сейчас перед ним сидела Сонья.

– Сайми совсем плоха. Долго не протянет. А кто эта Таня? Ты, видимо, по всему миру ведешь себя как свинья.

В самом деле, Таня. И «Ойхонна»? Как Сонья нашла его на Мальте? Он ведь столько всего натворил и хорошо запутал следы.

Сонья упомянула, что ей не стоило никакого труда разузнать, чем занимался Оскари. На Мальте его знали. Какая-то русская потаскуха баловала деда всю зиму и все лето, а потом оставила на произвол судьбы. Таких женщин полно, вынесла она вердикт.

– Я приехала утрясти твои дела.

Пастор объяснил, что с ним самим все в порядке. Но вот Таня в качестве радистки уплыла на «Ойхонне», Синкконен наложил на себя руки, а Тысяча Чертей исчез.

– Ага-ага. Ты со всем справишься, это известно.

Хуусконен сказал, что «Ойхонна» вернется на Мальту через неделю или две. Однако Сонья раздобыла более свежую информацию. Она позвонила на корабль прямо из аэропорта и узнала, что дата возвращения не определена.

– Будь что будет. Теперь тебе надо поспать, а на следующей неделе мы найдем медведя.

Затем Сонья накормила и напоила Оскари Хуусконена и сказала, что та радистка, Таня, нанялась на какое-то русское китобойное судно. Так сообщил пьяный шкипер-ирландец с «Ойхонны».

Хуусконен взял напрокат машину и пустился с Соньей на поиски Тысячи Чертей по всему острову. Они ездили по деревням и городам, и им то и дело казалось, будто они уже напали на след, но медведя так и не удалось обнаружить. Вот только накануне он стащил овцу на южном берегу Мальты, а сегодня уже рассказывали, что он напугал игроков в гольф неподалеку от Валлетты.

Дни проходили преимущественно печально. Сделали вскрытие торгпреда Давида Синкконена, и мальтийские власти стали печься о похоронах. Из Финляндии поступила информация, что на родине у торгпреда все же остались близкие родственники. Хуусконен предложил, чтобы того похоронили на Мальте. Такова была последняя воля покойного: когда все парились у Синкконена в сауне, он говорил о самоубийстве и выражал надежду, что Хуусконен предаст его мальтийской земле. Власти выписали разрешение на похороны, и пастор Оскари Хуусконен отпел злополучного соотечественника по лютеранскому обычаю. Было досадно, что Тысяча Чертей убежал: он почтил бы молитвой это незатейливое мероприятие, на котором присутствовали, наряду с Хуусконеном, только финский консул и биолог Сонья Саммалисто. Тело опустили в скальную могилу неподалеку от Валлетты. Вдобавок к прощальной речи Хуусконен прочел 19-й стих псалма 33:

Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет.

После Ивана Купалы «Ойхонна» наконец вернулась и встала на якорь на прежнем месте в порту Сенглеи. Оскари Хуусконен и Сонья Саммалисто побежали к кораблю сразу, как только узнали о его прибытии от администрации порта. Оказалось правдой, что радистка Таня Михайлова нанялась на русское китобойное судно и уплыла на нем в антарктические воды. Капитан-судовладелец Эрни О’Коннор предположил, что Таня уже шла мимо самой южной точки Африки. Хуусконену Таня связала варежки и вышила на них свои и его инициалы. Сонья Саммалисто фыркнула. Она посчитала, что русские женщины поступали мудро, отправляясь на Южный полюс.

Таня была далеко, Синкконен – в могиле, Тысяча Чертей – неизвестно где. «Так жизнь отнимает у человека самых близких», – оцепенело подумал пастор Оскари Хуусконен. Он устроился с Соньей в своей прежней каюте, той самой, в которой приплыл с Таней на Мальту из Одессы. Было грустно раскладывать вещи по полкам каюты – этим всегда с удовольствием занимался Тысяча Чертей. Где же мишенька бродил сейчас? Был ли бедняга еще жив?

На следующую ночь все проснулись, поскольку на корабль забрался Тысяча Чертей. Он смел дежурного матроса в сторону с подъемного моста и отправился искать каюту Хуусконена и Тани. Дорогу он знал, и воссоединение обернулось великой радостью. Пастор и медведь долго обнимались и боролись, пока Сонья не утихомирила двоих самцов. Тысяче Чертей дали поесть, отвели его в отдельную каюту. Прежде чем лечь, у двери медведь осенил Хуусконена несколькими крестными знамениями.

Через несколько дней «Ойхонна» снова вышла в море. Хуусконен сидел с наушниками в радиорубке и слушал космические шумы, однако новой радистке это не сильно нравилось, да и Сонья не понимала новое увлечение старика. Поэтому пастор сосредоточился с Тысячей Чертей на молебнах и выступлениях в ночном клубе. «Ойхонна» проплавала в западной части Средиземного моря весь июль, и во многих портах они проводили мероприятия на открытом воздухе: главной звездой был, разумеется, Тысяча Чертей, верующий мишка. С экономической точки зрения изображать благочестие было весьма прибыльно.

Когда шли через Гибралтар, в медвежий бар пришел выпить механик, украинец Василий.

– Недолго этому кораблю плавать, – пробормотал он, отхлебывая пиво.

– Как так? – испугались другие посетители.

– А вот так. Сварные швы дают трещины, остается только учиться плавать, – вздохнул Василий и чокнулся с медведем.

Пастор сказал, что, возможно, причин для беспокойства не было: в Черном море он весьма старательно молился – и все прошло благополучно.

– На том спасибо, но корабли держатся на плаву не силой молитвы. Сейчас мореплавание требует воды и железа. Раньше хватало дерева и воды.

На следующий день, когда уже шли по Атлантике, к западу от «Ойхонны» появилась стая дельфинов. Тысяча Чертей стоял на задней палубе и приветствовал их дружелюбным урчанием, а челноки морей очень разыгрались. Сонья Саммалисто просветила Оскари Хуусконена, что дельфины – самые удивительные представители животного мира (конечно, после медведей). Они никогда не спят, даже зимой, а если съесть их мясо, то потеряешь душу. Хуусконен предположил, что душу потеряешь, даже если ничего не будешь есть.

Далее корабль взял курс на север и поплыл вдоль западного побережья Португалии. В планах капитана-судовладельца было добраться до Англии и сдать там «Ойхонну» на лом. Последние пассажиры высадятся в Лондоне, откуда полетят домой.

«Ойхонна» просела довольно глубоко, ее прокрашенные в Одессе ватерлинии теперь могли видеть только рыбы. Под автомобильной палубой плескалось, по слухам, уже несколько тысяч кубометров морской воды. С этого момента механик не просыхал. Насосы гремели беспрерывно. Однако настоящей аварийной ситуации еще не было.