Франко Проспери - На Лунных островах

Разинутая пасть и отчаянные прыжки, сопровождавшие ее появление, не особенно располагали к знакомству, но тем не менее мы склонились над рыбой, очень заинтересованные. Она напоминала угря длиной несколько менее метра, но две пары нитевидных придатков, видневшихся позади головы и посредине туловища, заставляли усомниться в правильности первого впечатления. Тем временем Кемизи, прежде чем мы успели ему помешать, отсек рыбе голову ударом ножа. Теперь легче было разглядеть ее вблизи: впервые нам удалось увидеть африканского чешуйчатника, знаменитого двоякодышащего, о котором мы столько читали в книгах и университетских учебниках.

Чешуйчатник ( Protopterus ) — это рыба, так как она обладает хорошо развитыми жабрами, позволяющими ей жить в воде; в то же время это земноводное, ибо она имеет обычные легкие и ведет себя как амфибия. По мнению натуралистов, чешуйчатник представляет собой промежуточный вид, переходную ступень в эволюции животного мира, иными словами, является живой иллюстрацией того, как рыбы сотни миллионов лет назад превращались в обитателей суши [5] Африканский чешуйчатник относится к подклассу двоякодышащих рыб, ранее широко распространенных по земному шару. В настоящее время встречается в тропических водах Южной Америки, Африки и Австралии. Многие ученые считают, что чешуйчатники ведут свое начало от общих предков с кистеперыми рыбами. Известны с девона. Плавательный пузырь служит им в качестве «легкого». В засушливую погоду впадают в спячку, зарываясь в ил, и образуют вокруг своего тела своеобразный кокон из глины. ( Примеч. ред .) .

Африканские чешуйчатники нередко встречаются близ рек, которые в начале засушливого сезона начинают мелеть. И все же мы не могли понять, каким образом Кемизи и Асмани сумели отыскать в целом море ила то место, где эти двоякодышащие устроили себе нору. Так или иначе, и прыгуны и чешуйчатники могут служить классическим примером рыб, живущих вне воды.

Пока я наблюдал за жизнью различных необычайных животных, Станис большую часть времени проводил около термитника высотой более трех метров. Гнездо (если отвлечься от его размеров) напоминало искусственные сталагмиты, которые дети возводят на пляжах, пуская струю воды с песком на свои песчаные сооружения, чтобы украсить их. Термитник находился у ствола бутылочного баобаба, в каких-нибудь двенадцати метрах от воды. Станис, вооружившись топором и другими инструментами, пытался проникнуть в тайны термитов, ревниво хранимые ими в глубине темных галерей. Действительно, эти насекомые, обреченные провести всю жизнь во мраке, заслуживали самого пристального внимания: Станис обнаружил наконец «огород» и, набравшись терпения, старался застигнуть земледельцев за работой.

Как известно, термиты, кроме многих других профессий, владеют ремеслом землепашцев. Искусные насекомые выращивают грибы особого сорта, служащие им питательной и вкусной пищей. Для этого они отводят часть своего гнезда под грибной питомник. Термиты аккуратно вспахивают и боронуют огород своими лапками, предварительно хорошенько удобрив его остатками животных и растений. Когда почва готова для посадки, термиты-земледельцы сажают в нее через правильные промежутки кусочки грибницы, которые вскоре прорастают. Когда грибы стареют и становятся непригодными, их заменяют более свежими. Станису, несомненно, удалось бы с успехом завершить свои наблюдения, если бы наутро третьего дня не появилась пара медоуказчиков.

Медоуказчик — это птица размером с воробья, живущая по всей Восточной Африке. Порхая среди зарослей, эта птица с зеленым туловищем и белой каемкой на хвосте ничем не отличается от всякой другой, занятой поисками пищи; между тем медоуказчик — самая подлая и коварная тварь во всем животном мире. Не имея собственного приюта, она пользуется чужими гнездами и так любит лакомиться молодыми пчелами, что, не колеблясь, готова погубить целый пчельник, чтобы пожрать личинки, замурованные в ячейках. По свидетельству знаменитых орнитологов, медоуказчик приводит человека прямо к замаскированному пчельнику и, пока тот забирает мед, поедает вываливающиеся личинки.

В общем и целом мы отнеслись к этим сведениям без особого доверия, но Станис отстаивал их с таким упорством, что разгорелся яростный спор, во время которого приводились самые разнообразные доводы. Чтобы доказать свою правоту, Станис предложил поставить научный опыт: последовать за птицами и посмотреть, куда они нас приведут.

Пара медоуказчиков каждое утро пролетала над зарослями к реке; казалось, птицы и в самом деле пытаются привлечь наше внимание своими полетами. Итак, Станис решил последовать за ними, но при этом оказалось, что, по крайней мере в первый день, птицы сами хорошенько не знали, где находится пчельник. Станис совершил полезную для здоровья прогулку под палящим солнцем, продираясь в течение нескольких часов сквозь заросли колючек, и, убедившись, что ни ему, ни птицам не известно, кто же из них должен служить проводником, вернулся к реке, где стоически перенес все наши насмешки. На следующий день дело пошло успешнее, поскольку Станис, пройдя несколько километров, наткнулся на какого-то негра, который продал ему бананы. Клеветническое заявление, будто птицы состояли в сговоре с негром, было с негодованием отвергнуто нашим исследователем. Опыт продолжался два или три дня — и всегда с одинаковым результатом: к концу каждого дня товарищи встречали неудачливого искателя меда более или менее остроумными насмешками. А чета медоуказчиков продолжала аккуратно навещать нас, приглашая Станиса на обычную прогулку, которая, очевидно, доставляла им удовольствие.

Однако на пятый день появление нашего товарища уже не было встречено шутками и насмешками: он вернулся с таким мрачным и распухшим лицом, что мы не осмелились спросить, как было дело; к тому же все прекрасно понимали, по чьей вине так ужасно распухли его щеки. Во всяком случае, когда на следующий день Станис подстрелил из ружья обоих медоуказчиков, мы не были вполне убеждены, что он сделал это, желая приобрести два интересных экземпляра для коллекции, как он утверждал, а не по каким-либо иным причинам, казавшимся нам более вескими.

Побережье, на котором было сделано столько интересных наблюдений, запечатлелось у нас в памяти как одно из самых красивых мест, где довелось побывать экспедиции. За бесконечно длинным пляжем раскинулись таинственные просторы Африки. Трудно было поверить, что по соседству с нашим лагерем живут крупные дикие звери. Приехав из Европы, мы не сразу получили возможность убедиться, что в зарослях и на травянистой равнине обитают не только птицы, но и буйволы, леопарды, обезьяны и носороги. Но в один прекрасный вечер, когда Кемизи прибежал к нам крича, что гигантская змея пожирает его собаку, я внезапно узнал, что в каких-нибудь двадцати метрах от бунгало могут разыграться самые драматические схватки. Захватив с собой ружье, мы последовали за Кемизи на поляну, где негр остановился и, указывая на высокую траву у края саванны, сообщил, что сюда чудовище утащило бедную собаку. Мы осторожно двинулись вперед, раздвигая траву, и, не пройдя и десяти метров, наткнулись на змею.