Агата Кристи - Расскажи мне, как живешь [litres]

Макс расспрашивает некоторых из рабочих, сколько же точно уходит у них на жизнь. Большинство из них приносит с собой мешок муки, если они приходят из дальней деревни. Этого им хватает дней на десять. Кто-то в деревне печет им хлеб, так как, по-видимому, печь самим – это ниже их достоинства. Иногда они едят луковицы, изредка рис и, вероятно, еще кислое молоко. Посчитав все цены, мы обнаруживаем, что каждый из рабочих тратит на жизнь примерно два пенса в неделю!

Теперь подходят еще двое рабочих – они турки – и тоже с беспокойством спрашивают об аскерах.

«Они нам не сделают неприятности, Хвайя?»

По-видимому, туркам не следует находиться по эту сторону границы. Один из рабочих с киркой, однако, их успокаивает. «Все будет в порядке, – говорит он, – вы носите кэфи».

Кепку на голове в этих краях носить не принято, презрительные вопли раздаются со стороны носящих кэфи арабов и курдов – они кричат «Турки! Турки!» и указывают пальцем на несчастного человека, который, выполняя приказ Мустафы Кемаля, носит европейский головной убор. «Нет покоя голове, которая носит кепку [79] Корону. Шекспир В. Король Генрих IV. Ч. II, акт 3, сцена 1. » в этих краях.

Сегодня вечером, когда мы кончаем обедать, входит озабоченный Ферхид и тоном глубокого отчаяния объявляет, что шейх привел своих жен, чтобы спросить совета у Хатун.

Я немного нервничаю. По-видимому, у меня создалась репутация человека, умудренного в медицине. Это, без сомнения, незаслуженно. Хотя курдские женщины без всяких предрассудков излагают подробности своих недугов Максу для передачи мне, более скромные арабские женщины согласны обращаться ко мне, только когда я одна. Последующая сцена в основном представляет из себя пантомиму. Головная боль легко определяется, и аспирин принимается с благоговейным уважением. Больные и воспаленные глаза видны, но вот объяснить, как пользоваться борной кислотой – труднее.

«Mai harr», – говорю я (горячая вода).

«Mai harr», – повторяют они.

Затем я провожу демонстрацию со щепоткой борной кислоты – «Mithl hadha».

Заключительная пантомима промывания глаз.

На это пациентка отвечает пантомимой, изображающей большой глоток. Я качаю головой. Лекарство наружное, для глаз. Пациентка слегка разочарована. Однако на следующий день мы слышим от формена, что жене Абу Сулеймана очень помогло лекарство Хатун. Она им промыла глаза, а затем выпила все, до последней капли!

Самый распространенный жест – выразительное потирание живота. Это имеет два возможных значения: а) острое расстройство пищеварения; б) жалоба на бесплодие.

Питьевая сода дает хорошие результаты в первом случае и завоевала неожиданную репутацию во втором.

«Белый порошок, который твоя Хатун дала в прошлом сезоне, сотворил чудо! У меня теперь двое крепких сыновей-близнецов!»

Невзирая на воспоминания об этих прошлых триумфах, я все-таки побаиваюсь предстоящего мне испытания. Макс с обычным оптимизмом меня подбадривает. Шейх ему сказал, что у его жены болят глаза. Наверняка это будет простейший случай, когда нужна борная кислота.

Жены шейха, в отличие от женщин из деревне, были, конечно, под покрывалами. Поэтому в пустую кладовую, где я должна осматривать пациентку, приносят лампу.

Полковник и Бампс делают ряд нахальных замечаний и изо всех сил стараются запугать меня, когда я направляюсь в этот кабинет врача.

Снаружи в темноте стоит человек восемнадцать. Шейх приветствует Макса радостным ревом и машет рукой в сторону высокой фигуры под покрывалом.

Я произношу общепринятые приветствия и направляюсь в сторону кладовой. Не одна, а пять женщин следуют за мной. Все они возбуждены, смеются и разговаривают.

Дверь за нами закрывается. Макс и Шейх остаются снаружи, чтобы переводить то, что потребуется.

Я немного ошарашена, увидев столько женщин. Все они жены? Им всем нужна медицинская помощь?

Покрывала сбрасываются. Одна из женщин, молодая и высокая, очень красива. Я думаю, что это новая жена-йезиди, приобретенная на аванс арендной платы за землю. Главная жена много старше; на вид ей лет сорок пять, но возможно, что ей и тридцать. На всех женщинах драгоценности, и все они принадлежат к курдскому типу – веселые и красивые.

Женщина средних лет показывает на свои глаза и прижимает руки к лицу. Увы, это не тот случай, когда помогает борная кислота! Она страдает, я бы сказала, от какого-то инфекционного заболевания крови.

Я повышаю голос и обращаюсь к Максу. Я говорю, что это заболевание крови и что ей нужно ехать к врачу или в больницу в Дейр-эз-Зор или Алеппо, где бы ей сделали нужные инъекции.

Макс передает это шейху, который, кажется, поражен моим диагнозом. Затем Макс произносит:

«Он просто потрясен твоей мудростью. Это именно то, что ему уже сказал доктор в Багдаде. Он тоже сказал, что ей нужны «des piqures» [80] Уколы. . Теперь, когда ты сказала то же самое, шейх собирается серьезно это обдумать. Как-нибудь он обязательно возьмет свою жену в Алеппо».

Я говорю, что хорошо бы он свез ее поскорее.

Этим летом, говорит шейх, или во всяком случае осенью. Все будет, как укажет Аллах.

Младшие жены, или кто они такие, теперь рассматривают мою одежду с полным восторгом и жизнерадостным весельем. Я даю пациентке аспирин, чтобы облегчить боль, и советую применять теплую воду и т. д. Ее, однако, гораздо больше интересует моя внешность, чем ее собственное здоровье. Я угощаю их рахат-лукумом и мы все смеемся, улыбаемся и трогаем одежду друг друга.

Наконец женщины с сожалением вновь накидывают свои покрывала и прощаются. Я возвращаюсь в состоянии нервного шока в гостиную.

Я спрашиваю Макса, думает ли он, что шейх свезет ее куда-нибудь в больницу, а Макс отвечает, что, вероятно, нет.

Сегодня Михель везет в Камышлы белье в стирку, и кроме того, он должен сделать целый ряд покупок. Михель не умеет ни читать, ни писать, но он никогда ничего не забывает и способен помнить точную цену каждой покупки.

Он скрупулезно честен и это перевешивает его многочисленные раздражающие свойства. Я сама перечислила бы их в следующем порядке:

1. Его высокий скулящий голос.

2. Его тенденция отбивать тутти под окнами.

3. Его настойчивые попытки убийства мусульман на дороге.

4. Его способность спорить.

* * *

Сегодня много фотографии, и я начинаю работать в моей «темной комнате». Она по сравнению с «камерой пыток» в Амуде явное достижение. В ней я могу стоять во весь рост, и в ней есть стол и стул.

Но она – недавнее добавление, ее пристроили за несколько дней до моего приезда, глиняные кирпичи еще влажные. По ее стенам растут странные грибы, и человек, заточенный в ней в жаркий день, выходит из нее полузадохнувшимся!