Тимофей Гуженко - Океан. Выпуск четвертый

Мы воспользуемся методом попроще: соотнося расстояния с видимыми ориентирами на берегу.

Первым делом я протянул красную веревку между первой и второй пушкой. Через каждый метр она была перевязана узлом. Вторая, белая веревка прошла от пещеры до первой свинцовой чушки. Теперь у нас есть две оси на плане. А пока они послужат путеводной нитью для Луи и Мориса, которые совершат сегодня разведочный спуск. Местные условия — это, конечно, не Марсель и не Ницца.

Я с умилением гляжу на наши прошлогодние находки. Лежат целехонькие. Вылезая из пещеры, я просто так, для очистки совести, переворачиваю плоский камень. Под ним оказались несколько звеньев серебряной цепи, одно золотое звено, серебряное пол-эскудо и две монеты по восемь эскудо. Ну что ж, вечер прошел не зря…

Больше всего нас волновала погода. Она начала портиться уже наутро. Видимость сократилась до фута, невозможно исследовать даже тот крохотный кусочек, где я собрал урожай накануне. «Зодиак» выплясывал на волне. Возле мыса Лакада течение тянет с такой силой, что нас, того и гляди, постигнет участь «Хироны» в миниатюре.

Пришлось вернуться в порт. Не могу сказать, чтобы не солоно хлебавши: воды в лодке набралось предостаточно.

Три дня продлилось ожидание. Окна моей комнаты выходили на море; ночью, как объяснили по радио синоптики, области низкого давления, перемещаясь из Гренландии, достигли Ольстера. Я отчетливо чувствовал, как они влетали в плохо пригнанную оконную раму, леденили лицо, задували под одеяло, а затем уносились в щель под дверью в направлении Азорских островов.

На рассвете я судил о погоде по шуму. Если волны перекатывали крупную гальку на пляже, можно было спокойно досыпать.

2 мая я проснулся от внезапной тишины. Море угомонилось. Мы продолжили разметку. Морис и Франсис протянули к северу и югу еще две веревки, также помеченные через каждый метр. Теперь у нас есть условные квадраты. По компасу определив азимут, мы будем ставить точки в месте каждой находки. Кроме того, Марк будет методически фотографировать всю картину с поверхности.

Мы хорошо поработали, и я надеялся, что море расщедрится на маленький подарочек.

Так оно и вышло. Луи и Морис нашли первые две золотые монеты — эскудо с изображением арагонской короны. На них не было ни вмятины, ни царапины, словно вчера из казначейства.

Во второй половине дня профессионалы вытащили две дюжины серебряных реалов, золотые пуговицы дивной работы, обломки вилок и кусочки пока неведомых предметов. Если ритм находок будет оставаться таким же, скоро у нас на плане не останется живого места.

Экспедиция разделилась: одни ныряли, другие помечали находки на плане и страховали ныряльщиков в лодке, третьи на берегу стерегли добычу.

Однако сладкий сон продлился недолго: море опять забуянило. Когда мы вновь смогли опуститься на дно, то обнаружили, что нейлоновый трос лопнул, а белые веревки змеились по дну, как переваренные макароны.

Все надо было начинать сначала. Укрепить трос возле мыса Лакада оказалось делом неосуществимым. Луи попытался в несколько приемов, но тщетно. Аквалангисту приходилось цепляться обеими руками за камни, чтобы его не унесло, а работать зубами было нельзя, поскольку они сжимали загубник.

Ладно, оставим пока веревки. Сосредоточим усилия на площадке перед пещерой — там поглубже, а следовательно, поспокойней.

Урожай того дня составили несколько узорчатых золотых медальонов, вернее, пустых рамочек, ибо центральные камеи или миниатюры выскочили: увы, они были легче золота, и море унесло их играючи. Эти украшения, судя по портретам той эпохи, носили нашитыми на шляпу, на отворот камзола, а иногда на браслете.

Но это не все. В тот день я нашел свою первую золотую монету и поцеловал ее. Это не был сухой поцелуй скряги Гарпагона — мне не был важен металл и его рыночная стоимость; я целовал символ, осуществленную мечту, которую ждал пятнадцать лет.

Я долго-долго смотрел на свою монету, а когда перевел взгляд на дно, то увидел тут же ее сестру. Меньше чем за час я набил золотом и серебром банку из-под варенья, стакан из-под горчицы и жестяную коробку от лейкопластыря. Пришлось насовать монет и в левую перчатку. Холод не чувствовался — удача согревает не только душу, но и тело!

Правда, ненадолго. После нескольких часов на дне руки и ноги застывают ужасно. Однако мы поднимались, лишь когда переставали гнуться колени.

Чего только не перепробовали: Франсис надевал под водолазный костюм три комбинезона из неопрена, Морис натягивал поверх них еще и свитер. Все едино. Ирландское море в мае не предназначено для подводных вояжей.

В сумерках, когда мы возвращались в порт, холод прочно сидел в костях. Доплетались до стола — холод и не думал покидать тело. Мы согревались по-настоящему только под одеялами к утру, когда надо было вставать и вновь погружаться в стужу.

Мы жили, полностью подчиненные ритму моря, будни регулировало число баллов; волнение запирало нас в порту, штиль гнал на работу. Бывали дни, когда ныряли вслепую, не видя даже вытянутой ладони. Давно знакомые места становились неузнаваемыми. Поди знай, куда кинут тебя волны в следующий миг — к пещере или на прибрежные скалы.

Вечерами, сойдя на сушу, мы раскачивались из стороны в сторону, словно хмельные матросы в чужом порту: море качало нас даже в кровати.

Когда работаешь под водой, руки обычно заняты делом, но голова свободна, и, пока я переворачивал валуны, в мозгу вертелись одни и те же неотвязные мысли: «Наконец-то я здесь, на дне, и это место я не променяю ни на какое другое. Я делаю самое интересное для меня дело. Такая жизнь мне чертовски по душе. И пусть не хватает времени на сон и еду, пусть я с трудом встаю по утрам и совершенно измотанный ложусь в постель, именно это и нравится мне. Это и есть радость — когда вкалываешь как каторжный, стынешь от холода и качаешься от морской болезни».

…Это что, монета? Нет, ракушка. Выбросить? Погоди, взгляни еще раз внимательней. Так и есть — золотой медальон с крестом святого Иакова. Его носили только рыцари. Но ведь рыцарем ордена святого Иакова и Меча был сам дон Алонсо. Что же, это его медальон?!

Разговариваю сам с собой и жестикулирую. Хорошо, что дело происходит не на улице, иначе приняли бы за сумасшедшего.

Спокойно. Еще раз посмотри. Нет, это не боевой крест в виде меча, у него лепестки лилии по углам. А рядом дерево. Что еще за новости? Придется выяснять.

Черный ком спекшихся круглых камней загромоздил вход в пещеру.

— Видели? — наставительно сказал я своим спутникам, когда мы шли к берегу. — Типичный балласт испанских кораблей. Точно такой я нашел в бухте Виго.

— Очень интересно, — отозвался Морис, — но зачем они сунули в свой балласт точильный камень и компас? — При этом он извлек оба предмета из своей банки.