Ной Заржевский - Снежный поход

— Ивлиевым.

— Да-да, Ивлиевым. 8—10 тонн это мало.

— Ну, ладно, — посмотрев на часы, сказал Абрамов. — Для начала хватит. В общих чертах с обстановкой я вас познакомил, завтра вникнете глубже. А пока пойдемте, покажу вам наш лагерь, квартиры, где будете жить, и баньку, — ее, очевидно, уже готовят для вас.

Размах, с которым подготавливалась экспедиция, поражал Козлова и его товарищей. Казалось, что в поход берется даже лишнее, без чего можно было обойтись. Например, зачем этот ящик превосходного коньяка? К чему берданки и такое количество зарядов к ним? К чему плиточный шоколад? И зачем столько всяких продуктов? Что они, зимовать собираются, что ли?

— Коньяк — на случай болезни. Он укрепляет. И вообще не помешает, — улыбался Абрамов. — Захочется успешное окончание похода обмыть — пожалуйста, недалеко ходить, есть в запасе. Ружья и патроны — на случай охоты, или так сложится дело, что нужно будет по тайге бродить — дорогу искать, к примеру. А в тайге звери, в тайгу с голыми руками ходить не рекомендуется. А много продуктов — не беда. На морозе не испортятся. Останется что-нибудь — сдадим государству. Зато если, паче чаяния, в дороге что-нибудь случится — будем машинами заниматься, а не еду промышлять.

Величко — хозяйственник, выделенный специально для снаряжения экспедиции, казалось, всегда был в движении. Невысокий, толстенький, он забегал в комнату Абрамова, где помещалась временная канцелярия экспедиции, пристраивался к столу и, сосредоточенно щуря глаза, отмечал что-то на длинном мелко исписанном листе бумаги.

— Значит, так, — бормотал он, — медикаменты есть, канаты, проволока, лопаты, ломы… так, так… теперь из еды… ага, как будто бы все. Нет, нужно еще остренького подбросить! Сельдей бочонок, икры, консервов…

Он мучительно жмурился, что-то соображая, вскакивал и, бормоча на ходу, мчался доставать «остренькое».

Когда все продукты были в строгом порядке уложены в сани, Величко торжественно перечислил участникам похода приготовленные для них запасы и, довольный своей работой, спросил:

— Ну, как, ничего не забыл? Вспоминать плохим словом не будете?

— Всего достаточно, не будем! — успокаивали хозяйственника трактористы.

Только Дудко почесал затылок и, смущенно улыбаясь, забасил:

— Плохим словом вспоминать не придется, это точно. А вот хорошо бы пельмешек уральских взять.

Величко даже руками всплеснул:

— Господи! Хлопцы! Да что ж оно делается? Да как же я основное забыл? Уральцы да сибиряки в поход собрались, а я их любимое кушанье проморгал!

Люди смеялись:

— Вам простительно — украинец, а на Украине пельмени не в моде:

— Маланья! — кричал Величко (Маланья была временным поваром экспедиции). — Маланья, заготовляй пельмени! Да скоренько!

Уж кто-кто, а сибирячка Маланья понимала толк в пельменях! Пять мешков замороженных «свиных ушек» были тщательно уложены в сани поверх остального груза.

Да, снаряжались в путь основательно. Чего стоила хотя бы «полярная спецодежда»! Трактористы примеряли ее перед выездом. Поверх шелкового надевалось шерстяное белье, затем — стеганые ватные брюки и куртка. Поверх всего этого — оленья доха, подбитая внизу стриженым барашком. В этой дохе можно было спать на снегу — такая она была теплая. На ноги надевали сначала обычные, потом шерстяные носки, сверх этого натягивали меховые чулки ворсом внутрь и, наконец, валенки. На руки — шерстяные перчатки и меховые рукавицы.

Трактористы, кряхтя, облачились, затем поднялись на ноги и долго смеялись, глядя друг на друга. Все они стали какими-то широкими, мохнатыми, коренастыми. Каждый начал ходить вразвалку, неуклюжей медвежьей походкой.

— Мишка, на сахару, потанцуй! — бородатый тракторист держал перед закутанным в доху приятелем кусок сахара.

Тот и в самом деле начал танцовать. Нарочно косолапя, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, он пританцовывал, подпрыгивал и вдруг с неожиданной ловкостью выхватил у приятеля кусок сахара и под дружный смех собравшихся принялся грызть рафинад крепкими белыми зубами.

Шли горячие дни подготовки к походу, и особенно много забот доставалось на долю Козлова и его товарищей. Им надо было подготовить материальную часть и проверить мастерство трактористов, выяснить их возможности.

Семь тракторов «Сталинец-60» отправлялись в поход, и каждый из них был осмотрен и испытан с такой тщательностью, с какой его и на заводе не проверяли.

С утра до поздней ночи не прекращались работы у машин, а когда все расходились, Козлов начинал экспериментировать… Упорно и настойчиво он подбирал состав смазки, пригодный для жестоких якутских морозов.

Козлов заливал банки маслами различных составов и на ночь оставлял их во дворе. Утром, обходя машины, сторож экспедиции останавливался у этих наполненных черно-коричневым составом банок и, медленно шевеля губами, читал непонятные надписи: «автол», «газойль», «нигрол с автолом»…

— А дальше цифры какие-то… — качал головой сторож. — Бьется наш инженер…

Да, тут было над чем побиться! Инструкции по смазке явно годились только для умеренного климата.

К утру одни масла́ застывали так, что их впору было рубить топором, другие превращались в густой студень. Но были и такие составы, которые постепенно приближались к нужному состоянию: вот, кажется, еще немного изменить соотношение составных частей, и все будет в порядке. Но и тут нельзя было перегибать палку. Слишком жидкий состав терял смазочные свойства, утрачивал нужную вязкость. При такой смазке тракторы слишком быстро износятся, выйдут из строя.

Наконец удалось подобрать примерно подходящий состав смазки. Тракторы начали выводить в пробег.

Медленно, словно разминая мускулы перед ответственным и тяжелым маршем, наполняя поселок мощным ревом моторов, двигались «Сталинцы».

Чутко прислушивались инженер и механики к работе машин, внимательно изучали их малейшие капризы и не менее внимательно проверяли умение трактористов вести машины.

Привыкнув к широким и ровным просторам Сибири, многие трактористы терялись на крутых подъемах и спусках, неумело регулировали газ, несвоевременно переключали скорости, глушили моторы.

— Не беда, — успокаивали механики, — научитесь.

Вначале выходили на одних тракторах, потом поезд удлинялся, за крюком каждого «Сталинца» тянулись, виляя во все стороны, два пустых прицепа; еще позже прицепы начали загружать бочками с горючим.

С каждым пробегом все больше отрабатывалось мастерство водителей, и с каждым пробегом увеличивался груз саней.

Абрамов, выезжая с Козловым в пробег, с радостью отмечал, что ивлиевская цифра — 10 тонн, перекрыта. На пологих подъемах, трудолюбиво пофыркивая, тракторы свободно везли по 15 тонн груза. Но когда начинался более крутой путь, машины буксовали, и нужно было впрягать второй трактор, чтобы сдвинуть груз с места.