Константин Колотов - Сквозь Африку. Заметки и размышления путешественника на деревянном велосипеде

Были парни-бизнесмены, например Гилберт, старший сын Майкла, запустил компанию по производству специализированной одежды для спортсменов и путешественников. Мне он подарил трусы с кармашком, куда можно спрятать ценности, вроде денег и кредитных карт, чтобы при ограблении их не лишиться. Скажу вам, для Африки вещь незаменимая! Другие ребята где-то работают или тоже владеют собственным бизнесом. Были и парни с соседних ферм, но они были постарше, лет 35–40, на следующий день они руководили охотой. В общем, это разные парни из разных городов ЮАР. Объединяли их дружелюбность, открытость и сила. Позже я узнал, что они не только внешнее крепкие, но и стреляют метко и знают, как разделать тушу оленя или другого зверя.

Несмотря на незнание языка и невозможность полноценно коммуницировать, я все равно был допущен в близкий круг и получил кредит уважения. Во-первых, потому, что был почетным гостем Майка, а во-вторых, за то, что худо-бедно, но прошел Ironman в Дурбане. К этому моменту я уже немного мог общаться на английском один на один. Но в компании, да еще среди молодых парней, энергия у которых в буквальном смысле слова льется через уши, хотя, может быть, через уши лилось пиво, а не энергия. Да, в этот вечер пиво лилось рекой. В общем, несмотря на все дружелюбие парней, мне все же приходилось быть скорее сторонним наблюдателем. Но эта роль мне очень нравилась. Периодически кто-то из парней пробовал наладить со мной контакт, это получалось, и он начинал собирать вокруг меня других, выкрикивая что-то вроде: «Не может быть», и потом пояснял остальным, что его так удивило. А удивляли их мои ночевки на деревьях, чтобы спастись от диких кабанов в Польше, встречи с медведями в Словении, преодоление пустыни Сахары на велосипеде и многое-многое другое. Но долго они меня слушать не могли, пока я там вспомню слова, пока свяжу их между собой. Я понимаю парней. Я был не в обиде. Вот так, в шумной дружной компании под пиво и виски, прошел вечер.

С субботы началась охота.

Ровно в восемь утра мы забрались во внедорожники и отправились в путь. С утра всех было не узнать.

В охотничьих спецовках, с ружьями и ножами наперевес, кто-то нанес на лицо специальный военный макияж. Настоящий военный отряд.

Мне тоже предложили ружье, но я отказался, сказав, что я люблю животных и не хочу их убивать. Никто настаивать не стал, ребята отнеслись к этому с уважением. При этом из гостеприимства все три дня мне регулярно предлагали пострелять. Охота была на птиц (цесарок и уток), на антилоп (но только тех, что хромали или болели), ночью – на шакалов. Все три дня я продолжал отказываться стрелять в животных, и, несмотря на то, что ребята были очень дружелюбными и гостеприимными, я думаю, что про себя они все равно недоумевали: «Чего это он отказывается? Наверное, не умеет и боится». Так все время мы проводили на охоте. Разбившись на несколько групп, мы ездили с одного участка на другой. Прочесывали территорию, отстреливали пару-тройку цесарок и опять меняли локацию. Благо 5000 га позволяли делать это без труда.

За эти три дня парни застрелили:

– штук двадцать цесарок,

– какое-то бесконечное количество уток,

– трех косуль,

– штук пять шакалов.

Каждый вечер в большом зале дома все собирались и рассказывали охотничьи байки и анекдоты. Я мало что понимал по тексту, но эмоционально я воспринимал парней, они были счастливы, веселы, сильны, мир принадлежал им. Основным напитком в эти дни было пиво, кто-то пил виски. В течение дня парни были не прочь покурить травы. Но травой баловались три-четыре человека. Так пролетело два дня.

И на третий день, в понедельник, мы отправились стрелять по тарелкам. Тарелки величиной 12 сантиметров, летят быстро. Попасть в них труднее, чем в жирную цесарку. Мне вновь предложили ружье, аргументируя, что, мол, это не животные и мне понравится. Отказываться дальше я не мог, иначе в коллективе охотников можно уважение растерять.

Я сказал, что не люблю стрелять и войну не люблю, но один раз выстрелю. Мне дали ружье. Гилберт размахнулся и выпустил тарелку в воздух.

Я без суеты перевел взгляд с Гилберта на тарелку, секунду смотрел на нее. Приклад уперт в плечо, дыхание ровное, тарелка на мушке, выдох, выстрел. Тарелка разлетелась вдребезги.

Парни были в восторге! Они не ожидали, что я попаду, да еще и с первого раза, без пристрелки и тренировки, просто с лету. Все меня поздравляли и говорили: «Респект». Больше я стрелять не стал. Вернул ружье со словами: «Русская армия – хорошая школа». Что может быть лучше, чем уйти на вершине? Пусть думают, что я всегда стреляю без промахов. Может, я правда настолько крут, может, мне повезло. Дай бог, чтобы ни они, ни вы, друзья, об этом не узнали в реальных военных действиях.

На вопрос: «Где ты так научился стрелять?» – я ответил, что я – русский офицер.

Парни спросили: «Все русские солдаты так стреляют?» Я ответил: «Многие» (преувеличил, конечно, но имел право – я праздновал победу). Ребята присвистнули, выказывая дань уважения русской армии.

Больше я не стрелял и еще отказался фотографироваться с оружием в руках (на моей странице в социальной сети вы можете найти видео этого выстрела и поздравления. Это снимали парни. Выложил, чтобы вы могли видеть, что я историю с попаданием не придумываю). Я отказался фотографироваться с оружием, потому что считаю преступлением создавать образ «оружие и война – это круто!».

То, что происходит сегодня в России в области популяризации войны, отвратительно мне. Руководители страны делают заявления типа: «Они все сдохнут, а мы попадем в рай», рэпер Тимати (смешно сказать) презентует министру обороны «модную» военную одежду, рэпер Баста рассказывает электорату о важности грабительской пенсионной реформы, а девятого мая на машинах можно встретить надписи «Можем повторить!»

Руководство страны через лидеров мнений и СМИ целенаправленно создает в неокрепших умах граждан России образ того, что война – это круто, что это модно и интересно. Зачем это делается, как вы думаете? Популяризировать войну – это ужасно. Война – это смерть, это безысходность, страдания, это ад на земле. Я сам не был на войне, но был мой дед, участвовавший в Русско-японской войне. Он рассказывал о том, что мир – это огромная ценность, и надо его беречь. Мне не нужно проходить ад войны, я верю деду! Но я точно не из тех, кто говорит: «Что угодно, лишь бы не было войны!» Нет, свою страну, свою Родину, маму, жену, дочерей надо любить, оберегать и защищать, и, если когда-то придет час, я готов к этому, готов как морально, так и в рамках моей физической подготовки. Парни из ЮАР в этом убедились.

Я хочу еще раз обратить ваше внимание на то, что сейчас в России целенаправленно популяризируют войну через таких «лидеров мнений». Друзья, вы, те, у которых нет второго, третьего и прочих гражданств, которые есть у большинства русских чиновников и селебрити, те, кто не планирует скрываться от войны на территориях других стран, те, кому придется защищать страну, помните, что мир – это бесценно! Нет более тяжкого преступления, чем ненужная война.