Алексей Трешников - У полюсов Земли

Отправились осмотреть с вертолета окрестности льдины и увидели нерпу. Она метнулась в сторону от лунки и начала прыгать по льдине, отыскивая отверстие, чтобы скрыться, но штурман вертолета Минаков пристрелил ее из карабина. Оказалось, что это кольчатая нерпа весом в 50 килограммов. Погрузив ее на вертолет, мы вернулись в лагерь с добычей, и повар приготовил на ужин вкусное жаркое из нерпичьей печени.

Гидрологи малой сетью произвели очередной послойный лов планктона. Его количество в верхних слоях океана заметно увеличилось — сказывается лето. Теперь часто попадаются мелкие медузы и микроскопические организмы, светящиеся ярко-зеленым светом. А недавно, подняв малый трал со дна океана, обнаружили в нем гальку, мелкие двустворчатые и спиралевидные раковины, столбики кораллов и двух маленьких морских ежей.

…Радисты Курко и Разбаш обычно передавали все сообщения в Москву через промежуточные станции. Но настал день, когда они установили прямую радиосвязь со столицей. Мы все собрались в маленьком домике радиостанции.

— Есть! — вдруг закричал Курко и начал что-то быстро выстукивать ключом. Немного погодя он огорченно сказал. — Плохое прохождение. Нас почти не понимают. Москва предлагает перейти на другую волну. Попробуем…

Ожидающе смотрим на Курко. Вот он улыбнулся и молча начал печатать радиограмму.

— Порядок! Прямая связь есть! — наконец услышали мы его радостный голос.

— Теперь можно работать прямо с Москвой? — спросил я у Константина Митрофановича.

— Конечно, можно! — ответил он уверенно.

…Для рейсов вертолета приходилось выбирать устойчивую солнечную погоду. А таких дней даже в летние месяцы здесь немного. Поэтому, когда сегодня засияло солнце, вертолет вылетел на северо-восток.

Закончив работу, Шамонтьев передал нам, что возвращается в лагерь, и добавил два интригующих слова: «Везем трофеи…» Но тут, как нарочно, нашу льдину накрыло туманом. Через час послышалось гудение вертолета, и мы слышали, как машина прошла в стороне от лагеря. Курко сообщал: «Ничего не видно, летим, как в молоке». Мы начали пускать красные ракеты и объяснили по радио, с какой стороны от лагеря слышен шум мотора. Предупредили Бабенко, чтобы он не напоролся в тумане на мачты радиостанции.

Когда на какое-то мгновение туман рассеялся, вертолет благополучно приземлился на свою постоянную площадку. Открылась дверь, и на снег вывалилась туша белого медведя, а за ней — вторая, третья… У трофеев собрались все обитатели станции. Посыпались сумбурные рассказы.

Вот как это было.

Выбрав с воздуха подходящую льдину, Бабенко сел вблизи трещины. Выгрузили лебедку и имущество гидрологов. Но так как вертолет нужно периодически прогревать, а лопасти при вращении поднимают вихри, мешающие работе океанологов, то машину переставили метров за двести в сторону.

Шамонтьев и Бабенко измерили глубину океана, затем нацепили на трос серию батометров и начали опускать их в лунку. Невзначай посмотрев в сторону, летчик увидел, что к ним приближаются три медведя. «Где карабин?» — встревоженно спросил Шамонтьев. Но оружие осталось в вертолете. Как потом шутили товарищи, гидролог и летчик в этот день поставили мировой рекорд в беге на дистанцию 200 метров. Не прошло и минуты, как они уже были в кабине вертолета. Однако выстрелы в воздух из ракетницы и карабина не произвели никакого впечатления на медведей. А тут еще Шамонтьев вспомнил, что батометры продолжают погружаться в океан и, если своевременно не затормозить лебедку, на тросе могут образоваться витки, он оборвется, и приборы упадут на дно.

Медведи между тем не собирались покидать льдину и были настроены воинственно. Поэтому в них пришлось стрелять…

В конце июля на льдине образовались обширные снежницы глубиной до 50–80 сантиметров. Льдина настолько загружена снегом с водой, что поверхность океана теперь почти вровень с верхней кромкой льда.

Наконец однажды мы обнаружили, что уровень воды в снежницах заметно понижается. Значит, лед всплывает.

Вместе с Бабенко и Комаровым пошли осматривать льдину. Всюду — вода. Однако есть участки, где ее мало и можно выбрать полосу для посадки колесного самолета. Таким наиболее подходящим местом оказалось пространство вдоль трещины в северной стороне от лагеря. Мы разметили взлетно-посадочную полосу и рядом с нею стали бурить лунки. Вода начала очень быстро уходить под лед, образуя крутящиеся воронки и унося с собой снег и мусор. Через несколько минут на месте озера осталось белое пятно льда.

Август начался густым туманом. Получили радиограмму от летчика Осипова, что скоро он пролетит над станцией и сбросит почту. Однако из-за непроницаемой завесы никто не заметил, когда самолет прошел над лагерем. Мы запросили по радио, в каком месте летчик выкинул тюк, и получили от него ответ, что почта сброшена около отдельной палатки. Все сотрудники станции отправились на поиски, но раньше всех к месту, где лежал мешок, подбежал Разбаш.

Через два дня далеко за торосами, где еще колыхалась уплывающая полоса тумана, снова загудел мотор самолета.

— Перов летит! — сообщил Курко.

Зажгли сигнальную шашку. Проходит минута, другая — и самолет с эмблемой полярной авиации на фюзеляже — белым медведем, стоящим на задних лапах, — уже несется по льду в облаке мелких брызг, летящих из-под колес. По трапу спускается наш старый знакомый Виктор Михайлович Перов.

Начинается разгрузка. Все торопятся: погода каждую минуту может испортиться. Заботливые друзья на Большой земле — работники Грибовской овощной селекционной станции, участники Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, — прислали замечательные подарки: гроздья прозрачного винограда, ароматные желтые дыни, сочные арбузы, картофель, семена многолетнего лука, салата и редиса, предназначенные для наших любителей-огородников.

На лед выгружают все новые и новые ящики и мешки. Перетаскиваем пакеты и свертки с газетами и журналами, письмами и посылками, коробки с кинопленкой и лентами магнитофона с записями последних концертов и говорящих писем от родных и друзей.

Яцуну прислали сообщение, что на экранах демонстрируется сделанный им киножурнал, посвященный станции «Северный полюс-3». Евгений Павлович чувствует себя именинником.

9 августа утром, когда поднялись на вертолете, я увидел вокруг льдины множество разводий шириной до полукилометра. Лагерь превратился в остров. Как-то неуютно чувствуешь себя, когда вокруг столько воды.