Алексей Трешников - У полюсов Земли

С нетерпением ожидаем луны, чтобы было легче разобраться в возникшей ледовой обстановке. Наконец она появилась в восточной части горизонта. Луна уже перешла во вторую четверть, и стало заметно светлее.

После ужина в кают-компанию вошел взволнованный океанолог Легеньков.

— Алексей Федорович, делаем промер глубины, вытравили почти две тысячи семьсот метров троса, а груз так и не достал дна.

Меня это поразило. Лишь двенадцать часов назад глубина была около 1400 метров.

— Интересно! Ну что ж, сейчас попробуем выяснить, в какую яму угодили, — сказал я, быстро оделся и вышел из кают-компании.

Вместе с океанологом измерили глубину еще раз — 2517 метров. Все ясно: сошли с хребта Ломоносова. Вернувшись в радиорубку, где я жил, и отметив все на карте глубин, сказал дежурившему радисту Разбашу:

— Хребет Ломоносова позади. Можете записать в дневник, что мы снова вышли в приатлантическую впадину.

8 декабря опять провели беспокойную и бессонную ночь. Трещина постепенно расходится. Над серединой разводья круглые сутки клубится пар. Лагерь снова разъединен на две части. Это меня тревожит.

С противоположной стороны разводья позвонил Матвейчук. Он передал, что погода ухудшается, давление резко падает, приближается глубокий циклон. Вскоре небо затянуло облаками, ветер усилился.

Трещина в старом лагере тоже расходится. Давление уже упало на 10 миллибар. Еще раз убеждаемся в том, что разлом льдин происходит под влиянием волн, которые образуются из-за резкого изменения давления, а затем ветер сводит и разводит расколовшиеся льдины, так как движутся они с неодинаковой скоростью.

Установились крепкие морозы. Термометр показывает минус 44 градуса. Пользуясь лунным освещением, экипаж вертолета вылетел на разведку.

Наша льдина, оказывается, сократилась до размеров 150 и 500 метров. Там, где еще недавно стояли домики гидрологов и врача, — темная вода. Ледяное поле, на котором мы живем, продолжает уменьшаться. Дрейф по-прежнему незначителен. Льдина остается почти на одном месте.

Начали готовиться к тому, чтобы перейти на вторую половину льдины. Подходящее место для переправы обнаружили южнее лагеря, где торошение было не таким сильным. Но когда мы стали расчищать переправу от снега, на поверхность выступила вода. Кроме того, посередине замерзшего разводья вилась змейкой узкая трещина.

— Рискнем, — сказал я. — Настелим брусья, доски. Этот лед должен выдержать трактор.

Комаров быстро переехал на автомашине через замерзшее разводье и развернулся на той стороне, чтобы фарами освещать переправу. Пришла пора переходить и трактору.

— Михаил Семенович, — сказал я Комарову, — если почувствуешь, что машина проваливается, прыгай на лед.

Механик осторожно повел трактор по деревянному настилу. И в тот момент, когда он достиг уже середины замерзшего разводья, лед под ним начал опускаться. Но Комаров дал полный газ, тяжелая машина дрогнула и быстро выбралась на другую сторону.

Я снял шапку и рукавом ватника вытер мокрый лоб.

— Ну, трактор переправили. А с переездом придется повременить…

21 декабря давление воздуха снова начало падать. Над Карским и Баренцевым морями держится глубокий, обширный и малоподвижный циклон. На острове Диксон и во всем Карском море сила ветра доходит в эти дни до 40 метров в секунду.

Снова сильное и продолжительное торошение. С шумом и грохотом льдины замерзшего разводья громоздятся на наше поле. Под тяжестью торосов все ближе и ближе к лагерю обламываются края старой льдины.

Когда наступает затишье, мы в третий раз перебираемся на новое место — соседнюю, более прочную льдину.

К северу от станции, примерно в двухстах метрах, в ледяной стене торосов обнаружился небольшой проход, словно созданный специально для нас. Мы его расширили и начали трактором буксировать домики, перевозить гидрологические лебедки, продукты, оборудование, баллоны с газом… Работали все трое суток почти без отдыха, по 15–16 часов и очень устали, но испытывали чувство большого удовлетворения: безопасность людей, лагеря и оборудования обеспечена. Надолго ли? Хотя новая льдина — «номер третий», как мы ее шутливо прозвали, в шесть с лишним раз меньше той, на которой мы высадились весной, она кажется пока достаточно надежной.

Устраиваемся здесь надолго. Подняли мачты радиостанции. Продолбили в толще льда новые лунки для гидрологических наблюдений и установили над ними лебедки, приборы и палатки, а то до сегодняшнего дня гидрологам, чтобы вести научную работу, приходилось ежедневно пробираться в старый лагерь.

В канун Нового года прилетел Мазурук с подарками, почтой и… елкой.

Спускаясь по трапу, он весело нас приветствовал, потом всмотрелся в темноту и спросил:

— Алексей Федорович, почему это у вас в лагере все огни погасли? Когда садился, видел, а сейчас нет.

— Вы не туда смотрите, — спокойно ответил я. — Лагерь теперь в противоположной стороне. А это торосы…

Летчик недоуменно посмотрел на ледяную гряду, простиравшуюся вблизи места посадки самолета, потом туда, где когда-то была наша станция, и ему, наконец, все стало ясно.

Вот и Новый год! Мы его встретили при морозе 44 градусов, да еще с ветерком. Но в остальном новогодняя ночь на льдине была такая же, как и всюду на родной земле.

…Глубины океана в январе резко изменились. Льдина вторично миновала хребет М. В. Ломоносова и, словно скатившись с крутого склона, оказалась над приатлантической впадиной. Счетчик показал 4106 метров — самую большую глубину, какую удалось обнаружить за время осени и зимы.

Начались метели. Мороз 37 градусов, но усилился ветер. Сквозь массу снега, поднятого в воздух, луна тусклым пятном освещает окрестности.

Льдина дрейфует на юг со значительной скоростью. 14 января координаты 87°26′, спустя сутки — уже 87°17′ северной широты. Это почти 17 километров, а 19 января пересекли 87-ю параллель. На небе засверкали звезды. Нет больше прежней непроглядной черноты, и хоть слабо, но уже сказывается приближение солнца, — стали видны контуры торосов и предметы на льду. Показался узкий серп луны. Небо медленно голубеет. Даже угадывается липия горизонта в местный полдень. По московскому времени — это 16 часов. На юге в 16–17 часов видна по горизонту белая полоса — приближается рассвет.

Февраль начался крепкими морозами — от 43 до 47 градусов. Снег под ногами хрустит как стекло. Слабый юго-западный ветер. Когда в «Последних известиях» по радио передают сведения о погоде, нас упоминают первыми.

В вахтенном журнале станции за 7 февраля появилась запись дежурного по лагерю: «Сегодня в полдень на южной части горизонта появилась красноватая полоска». Это заря — первый вестник солнца.