Алексей Трешников - У полюсов Земли

И последнее прощание: над нами сделал круг самолет ЛИ-2.

В 18 часов в тот же день прибыли на 54-й километр. Вокруг нас белая, однотонная пустыня. Летом, осенью или весной здесь нет никаких видимых изменений — снег, заструги и поземка. И все же, когда едешь по ней в пятый раз, по каким-то еле уловимым признакам узнаешь знакомые места.

К утру задула пурга. Идем, как в молоке, и через каждые полчаса останавливаемся, чтобы никого не потерять. На замыкающей «шестерке» установлена вторая рация. Если впереди все в порядке, «шестерка» сообщает: «Следуйте вперед, машины в колонне».

В очередной срок радиосвязи из Мирного сообщили, что подошел циклон и скорого улучшения погоды не ожидается.

Видимость все хуже и хуже. Пришлось остановиться. Начали готовить обед.

18 часов Кулешов крикнул:

— Видно солнце! Отличная погода.

Посмотрел: до отличной погоды, правда, еще далеко, но видимость немного стала лучше.

— Отставить готовить обед. Двигаться! — даю я команду.

Дальше идем быстрее. Но, как всегда, несчастье приходит неожиданно.

Впереди упала, догорая, красная ракета — сигнал всем остановиться. На «семерке» сломался венец привода генератора. Ничего страшного, двигаться можно и без него, машина отлично заводится сжатым воздухом, и баллонов у нас много. Но вот беда — венец нельзя снять, не разрезав его, а для этого нужна газорезка.

По радиотелефону я попросил главного инженера экспедиции Н. П. Чупина при первой же возможности подлететь на АН-2 с комплектом газорезки и газосварщиком.

А нам остается только ждать. Сани составили в стороне, тягачи выстроили рядом с «семеркой», запустили походную электростанцию, подключили свет во все балки, от рации «двойки» в каждое помещение протянули провода радиотрансляции. Готовим обед, слушаем радиопередачи из столицы — в общем, устроились с комфортом.

10 октября — погоды нет ни у нас, ни в Мирном.

11 октября — то же, что и вчера.

«Терпение, терпение и еще раз терпение», — повторяю я себе. Временами выхожу гулять. Кругом бело, идет снег, ветер не сильный, но даже под ногами ничего не видно. Иногда светлым пятном сквозь темно-серую пелену появляется солнце.

На «двойке», «пятерке», «шестерке» и «восьмерке» в кузовах установлены теплые щитовые балки. В балке «двойки» рация, навигационное оборудование и четыре спальных места. В остальных балках по восемь спальных мест. Достаточно на всех.

Кузов «единицы» загружен бочками с дизельным маслом и запасными частями. А на «семерке» установлен зеленый вагончик, служивший когда-то походной авторемонтной мастерской. Теперь в нем 14-сильный двигатель, электроплита, электроснеготаялка, разделочные столы и ящики для посуды. Здесь царствует наш доктор-повар В. В. Гаврилов, завоевавший себе популярность и как бескорыстный, но верный болельщик «Динамо».

Можно было слышать во время раздачи обеда:

— Да здравствует «Динамо»!

Это значит, кто-то просит добавку.

Но при вербовке болельщиков Гаврилов не всегда допускал законные приемы.

Он возил с собой весь набор инструментов для лечения зубов, включая бормашину. И прежде чем запломбировать или даже вытащить зуб, когда больному уже ни до чего нет дела, Гаврилов говорил ему:

— Кричи: «Да здравствует «Динамо»!»

И больной кричал…

12 октября наконец прилетел Москаленко и привез с собой Чупина, Блоха и Баранца, которые сразу же приступили к ремонту «семерки».

Снова готовимся в путь. С севера нас догоняет четкая линия облаков, постепенно натекающих на материк. Вот они закрыли солнце, и край их окрасился в яркие малиновые, зеленые, желтые тона. Только здесь, в Антарктиде, можно встретить такое необычайное сочетание красок!

Под вечер пошли дальше.

Температура днем минус 25 градусов, а ночью — минус 30. Поверхность снега отполирована до блеска и твердая, как лед. Гусеницы оставляют на ней едва заметный след. Трясет ужасно, очень твердые заструги на пути. Особенно часты они перед Пионерской. От тряски не спасает даже первая скорость. Никто не может спать. «Зубы дракона», «преддверие ада» — называют водители такую поверхность.

Последние 20 километров шли около 10 часов.

Наконец, через пелену несущегося снега увидели ряд бочек и красные флажки аэродрома Пионерской.

Начальник станции С. А. Павлов деловито указывает место стоянки поезда.

Вечером в кают-компании демонстрируется фильм. Удивительно, что все 30 человек уютно разместились на площадке в 8 квадратных метров и никто никому не мешал.

Мы везли с собой большую гладилку-волокушу для создания взлетно-посадочных полос по пути следования. И здесь, на Пионерской, она пригодилась, так как из-за поломки трактора полосу долго не укатывали.

Через день уже можно было принимать самолеты.

19 октября Миньков, Дмитриев и Стекольщиков дважды прилетали на Пионерскую и доставили нам 26 бочек горючего. Прилетел и радист И. В. Озеров, который будет следовать с поездом до Комсомольской. Привезли двух крупных птенцов императорских пингвинов по заказу жителей Пионерской. Макаров и Михайлов кормят их, засовывая в рот огромные куски колбасы. Забегу несколько вперед — птенцы, вопреки мнению многих, не погибли. Они прожили здесь октябрь, ноябрь, декабрь, вылиняли, превратились уже во взрослых птиц. Но товарищи новой смены отказались оставить у себя пингвинов. Тогда их снова отправили в Мирный и выпустили на волю.

Запросил прогноз для Пионерской. Вечером ответили: «Снегопад, облачность, сильный ветер как в Мирном, так и на Пионерской». Прогноз правильный — в момент его получения на Пионерской уже мела метель.

Лишь в ночь на 21 октября, возвращаясь из кино в свой поселок на санях, мы наслаждались прекрасной погодой, хорошей видимостью и прозрачной паутиной облаков на розовом небе. Белые ночи! Их трудно сравнивать с родными ленинградскими. Но я люблю их везде: и в Ленинграде, и в Арктике, и здесь, в Антарктиде, на Пионерской, где воздух сегодня прозрачен, как хрусталь. Суровое, неуютное место. Но с каждым разом я все с большей нежностью отношусь к этой станции, к ее трудолюбивым людям, спокойно, буднично выполняющим свою героическую работу.

Как и предусмотрено планом, выходим из Пионерской с таким же запасом горючего, как и из Мирного.

Передал летчикам, чтобы возили интенсивнее горючее на Восток-1. Авиация на первом этапе не подвела, есть уверенность, что не подведет и дальше.

23 октября утро неуютное — сильная поземка, морозный туман, плохая видимость. На Восток-1 прилетели три самолета с горючим, но сесть там не смогли и попытались приземлиться на Пионерской. Москаленко трижды заходил на посадку, и каждый раз на высоте 50 метров от поверхности попадал в белое молоко и терял из виду полосу. Пришлось всем трем машинам возвращаться в Мирный.