Андрей Клыков - По берегам Каспия. От Апшерона до Терека (с 25 фотографиями и картой)

— Что вы, я рад послушать эту историю.

— Историю, — повторил он, — она была после, как «зеленые" разгромили и двадцатом году все промысла. Потом советская власть стала все восстанавливать. А тогда какая была история? Ну-те-сь, прошла дорога, и покатилась сельдь в Ростов и Украину. Стали промысла расти и крупнеть.

К двадцатому году в одном южном районе было до двухсот промыслов, сельдь тогда ловили по пяти миллионов пудов, посчитать на девять миллионов рубликов. Вот оно как разворачивалось. Только серо было! Теперь у нас посметреть — бетонные лари, каменные казармы для рабочих, под’ездная дорога, телефоны, электричество, — он усмехнулся и добавил, — радиум поставили и эту самую ме-ха-цию заводим.

В голосе зазвучала новая нота, и я подумал, что он не случайно исковеркал слово «механизация».

В окно постучали. Я оглянулся. Прямо под окном стоял рабочий-горец в тулупе и белой папахе.

— Дербент идем, наказывать будешь? — проговорил он, ища глазами заведующего.

— Нет, поезжай, — ответил он, подходя к окну, — там дадут, что надо, я по телефону передавал. Вы не хотите с’ездить? Полюбопытствуйте город и обратно, пока здесь нечего делать. Поезжайте!

— Ладно.

Быстро одевшись, я вышел из дома.

У крыльца стояла линейка, запряженная парой. Едва мы успели сесть, как лошади тронули и резвой рысью побежали по гладкой, без колеи, дороге.

Узкой лентой тянется плоская низменность, лежащая между кавказским горным хребтом и Каспием. Горы Дагестана кое-где наступают. Еще немного — и они подойдут совсем к морю. Но море откатывается на восток и оставляет после себя песок и гальку.

Уже миновали неуютный плоский берег и пересекаем гряду песчаных дюн, вдоль которых проложена степная дорога.

С запада неприступные горы, с востока бурный Каспий. Лишь с севера на юг (и обратно) природа оставила путь сообщения между Европой и Азией.

Отроги Табасаранских гор сдавили узкую полосу степи и образовали щель под названием «Дербентский проход».

Сейчас облака спустились низко и закрывают от меня контур скал.

Холодный северный ветер бьет в лицо.

Я смотрю на тулуп горца и думаю: «должно быть, ему тепло».

В моем легком драповом пальто я ему завидую.

Туман сползает. Сквозь его пелену доносится шум прибоя. Через час езды мы сворачиваем с дороги и едем обратно к морю. Зачем? Впереди чернеют берега реки. Снова пересекаем дюны, лошади везут без дороги, без колеи, по песчаному берегу вдоль мелкой речки. На том берегу видны промысловые постройки.

Видимо, надо заехать на соседний промысел, — соображаю я.

Едем на восток, где устье речонки.

— Почему ты не переезжаешь? — спрашиваю я. — Ведь тут метко?

— Мелко, — отвечает возница и едет дальше.

Лошади медленно передвигают ноги. Прикидываю в уме ширину речки — метров семь-восемь, не больше, глубина — курица в брод перейдет. А мы едем и, видимо, об’езжаем что-то или ищем «броду».

Следы колес вблизи глубокие, резкие, а дальше все мельче и совсем заплыли от ила. Скучно и холодно. Вот и море! Лошади шагом поворачивают налево, и мы по подводной дельте переезжаем речку.

Горец, сидевший молчаливо и спокойно, вдруг зачмокал губами, замахал кнутом и погнал лошадей. Колеса то скрывались под слоем песка, нанесенного морем, то снова показывались наружу. Моментами казалось, что мы проваливаемся. Кое-как лошади выскочили на другой берег. Их ноги выше колен и колеса линейки были покрыты вязким, серым илом.

— Тот весна этот места один алоша (лошадь) и арба кончал [8] Увязли, пропали. , — обернувшись ко мне, сообщил горец. — Тихо езда нельзя — тянет, — и он ткнул кнутом в землю.

— Засасывает, — подтвердил я.

Горец закивал головой.

Лошади стояли, опустив головы, и только бока у них то раздувались, то опадали.

По спине и крупу тонкими струйками катился пот.

— О… ош! — закричал возница. Мы под’езжали к промыслу. Навстречу неслись желтые и серые псы. Хриплыми, угрожающими голосами они встретили нас, но, видимо, узнав экипаж и лошадей, отстали и занялись своими делами.

Несколько зданий стояли на песчаном пригорке.

Несколько зданий, неподалеку друг от друга, сгрудились на песчаном пригорке, — это был рыбный промысел.

На берегу стоял ворот — колесо на толстой балке с просунутыми жердями-водилами, от которого бежал в море аркан, натянутый, как струна. Человек двадцать горцев работали воротом, и слышно было, как скрипело колесо. К нам подошли.

Один в высоких сапогах и папахе, а другой в шляпе и длинном, вроде халата, пальто.

Мы поздоровались.

— Я с вами до Дербента, — сообщил доктор, садясь на линейку.

— Как селедка? — махнул я рукой на неводник [9] Большая лодка, на которой завозят невод с берега в море; на веслах двенадцать-десять человек и один на рулевом весле кормщик. , где сидели весельщики, а на корму набирался верным кружевом невод.

— Какая рыба! Только себя мучаем, — ответил промысловый. — Холод такой. Сельдь любит теплую воду, а сейчас на глуби вода теплее. Чорт ее затащит к берегу!

На берегу стоял ворот.

Он положил пакет, который ему дал мой горец, в карман и пошел к неводу.

— Едем! — скомандовал доктор.

Мы сидим на горе, над Дербентом. Внизу под нами город, за ним линия железной дороги. До нее, ближе к нам, камни и город, а за ней берег и Каспий.

… Неводник, где сидели весельщики, а на корму набирался невод…

Над нами голубое небо с длинными вдоль горизонта белыми облаками.

— Дербент боится дождя, а не пожара, — говорит доктор, сталкивая палочкой камешки, которые быстро катятся под гору.

Весь из глины и камня и таким был с самого основания его персами еще в V веке, — рассказывает он. — Здесь проходили полчища Тамерлана на битву с ордами Тохтамыша. Посмотрите, вон самое узкое место прохода, — там с давних пор было укрепление, и когда гуннам понадобилось проникнуть в Закавказье, им пришлось брать приступом эту крепость. Кто только ни сражался под стенами этого города! Хозары, Сассаниды, арабы, войска Александра Македонского, персы, турки и русские! — доктор обернулся ко мне.

— Вспомните, еще Федор Иоаннович вел переговоры с персидским шахом Эмиром об уступке Дербента за союз против турок! При Петре I, во время персидского похода, не мало русских солдат полегло здесь при захвате крепости. А взгляните сюда, — он указал на отгороженное место, недалеко от города, — это бывшее мусульманское кладбище; на нем погребены вожди первого отряда арабов, который пришел в Дагестан не только с «огнем и мечом», но и с исламом. Эта религия была водворена здесь надолго среди татарских племен. И все это потому, что только здесь, от древних времен и до настоящего времени, — доктор показал палкой на мчащийся поезд, — происходило постоянное движение народов.