Дейв Метц - Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой

С этими словами показывает мне небольшую удочку. Она представляет собой довольно крепкий деревянный брусочек, длиной всего лишь дюймов десять. Но привязанный к нему крючок поистине огромный, с очень острыми зубцами.

— Какую рыбу Вы ловите?

— Белорыбицу, — отвечает он. — Думаю, для улова здесь места хватит, — говорит он, оборачиваясь и указывая на привязанный к снегоходу прицеп.

Сперва я сомневаюсь в его словах, но он уверяет меня, что это нормально и что хороший улов ему гарантирован. Затем показывает мне бензопилу, с помощью которой просверливает отверстие в толстом слое льда. Диаметр лезвия около фута, длина — около пяти, а наконечник сделан из чистейшей стали.

— А рыба крупная? — спрашиваю я. Он отмеряет в воздухе расстояние, равное приблизительно трем футам. — Серьезно?

— Ага, — произносит это так, будто это вполне нормально. — Думаю, к концу дня я поймаю с десяток, а то и с дюжину.

— Ого, это невероятно.

— На обратном пути занесу Вам одну, — обещает он.

— О, это было бы просто замечательно! — говорю я.

Мы разговариваем еще несколько минут. Человек рассказывает мне, что в такие суровые холода предпочитает не ездить далеко. Если снегоход сломается, ему придется идти пешком. Поэтому надо успеть вовремя вернуться и не замерзнуть, а он сейчас уже не в такой хорошей форме, как раньше. Еще минуту смотрит на меня и улыбается так, будто в мире нет никаких тревог и забот.

— Думаю, я поймаю для Вас рыбу, — говорит он, поворачивая ключ зажигания, трогается в путь, обдав меня снежной волной, устремляется в море и исчезает вдали.

Река Кобук занимает несколько сот миль. Она берет свое начало в центре Аляски и несет свои воды до самого предгорья хребта Брукса. Недалеко протекают реки Ноатак и Селавик. Их воды очень богаты питательными веществами, и в том месте, где они впадают в океан, образуется очень благодатная среда обитания для рыбы. Она достигает огромных размеров. Три главных реки дают людям выход к океану. Идеальное расположение Коцебу на берегу океана делает его прекрасным транспортным узлом для живущих на побережье эскимосов, индейцев — жителей центра, торгующих мехом, а также исследователей со всей округи.

Спустя несколько часов мужчина возвращается. В его прицепе пятнадцать рыб, самая маленькая — длиной около тридцати дюймов. Внешне они напоминают гигантские леденцы. Он протягивает мне рыбину. Я просто в шоке. Беру ее руками в перчатках и кладу на свои голубые пластмассовые сани.

— Возьмите еще одну, — предлагает он.

— Не могу, — отвечаю я. — Мне надо еще очень много пройти, и я не могу нести слишком много.

Кажется, он разочарован моим отказом. Гостеприимство буквально переполняет его. Да, у него есть жена, но тем не менее недостаток социального общения налицо. Это привело к тому, что мужчина готов совершить акт доброй воли и поделиться со мной уловом. Еще несколько минут он не трогается с места, надеясь, что сможет мне чем-нибудь помочь. Рыба, которую он мне дал, в длину практически такая же, как и сани. Я благодарю мужчину, и спустя еще несколько минут он заводит снегоход и направляется вверх по реке Кобук, в надежде продать рыбу немногочисленным местным жителям.

Я смотрю мужчине вслед и восхищаюсь его абсолютным смирением со своим образом жизни. Он не пытается, подобно мне, спрятаться от холода. Такое впечатление, что для него это вовсе нетрудно. Я думаю о том, чтобы стать таким же, и в моих глазах появляются слезы. За исключением снегохода я так представлял самого себя, ведущего независимое существование в тяжелых условиях крайнего севера. Отпилив у рыбы голову, выбрасываю ее в кусты, подальше от палатки. Тушу укрываю пластиком и прячу, чтобы, не дай Бог, ей не заинтересовались белые медведи. Это маловероятно, но небольшие меры предосторожности все же не помешают.

Я завтракаю рано и, хотя на улице еще довольно холодно, начинаю собираться в путь. У меня нет никакого желания засиживаться на побережье, где дует такой сильный ветер, и я мечтаю уйти подальше от постоянного холода, в глубь материка. Я начинаю свой путь к устью реки Кобук, а затем несколько миль иду вдоль нее. Это даже еще не сама река, а небольшой канал под названием Рилей. Дельта реки Кобук очень широкая, она состоит из большого количества озер, речных каналов и болот. Если бы сейчас не стояли морозы, то преодолеть пешком эту территорию я бы никогда не сумел. Около тридцати миль тянется равнина, по которой протекают три больших потока, впадающих в океан. Чем дальше я иду, тем отчетливее вижу горы, но кажется, что они так далеко, что никогда не станут выше. Я держу путь на восток в Нурвик, хотя и не отправлял туда посылку с пищей. Так или иначе, эта деревня все равно по пути, и если со мной случится беда (что вполне вероятно при таком холоде), я смогу обратиться за помощью.

Сначала я с большой неохотой иду по следам, оставленным снегоходами. Их водители часто пересекали реку, чтобы сократить путь, а я очень настороженно отношусь к необходимости идти по льду, зная, что под ним бурный водный поток. Придерживаясь левого берега, стараюсь не отдаляться от него. Но так получается намного медленнее. Ведь приходится сперва разрушать ледяную корочку и самому прокладывать лыжню.

Преодолев несколько миль, мы вышли к сухопутному пути, где река делает крутой поворот. Кажется, так мы пройдем, по меньшей мере, на пять миль меньше, чем если бы продолжали идти вдоль берега. Остаток дня мы шли по застывшим озерам. Это намного быстрее, чем идти по земле: поверхность более гладкая и твердая. Санки моментально привыкают ко льду, а ветер чистит их до блеска. Почувствовав, что натяжение ослабевает, собаки тут же устремляются вперед. Благодаря этому мы проходим большое расстояние за совсем небольшой промежуток времени. Иногда посреди озера встречаются участки, где лед прозрачен, как стекло. О его хрупкости говорит легкий треск под ногами, и если он треснет, меня, должно быть, окутает кромешная тьма. Пресный лед по сравнению с соленым менее прочный. Я вижу, как подо мной плещутся волны, и это наводит на мысли о том, что в тех местах, где снега нет, лед еще тоньше. Но это совсем не так. На таком морозе лед очень крепкий, и я могу спокойно по нему пройти. Участки, где лед прозрачный, собаки по моей команде преодолевают быстрее. Временами они пускаются рысью и немного уклоняются от маршрута. Но веревки достаточно длинные, и я могу спокойно ехать до тех пор, пока они сами вернутся на верный путь. Они всегда идут в одном направлении со мной. Это необъяснимое чувство благодаря их огромному желанию ослабить натяжение еще больше обостряется. А натяжение зависит от меня.

Наконец озера остаются позади. Я выхожу к северному берегу. В этом районе вдоль побережья совсем нет хвойных деревьев, а вот на той же широте, но в глубине материка они растут в большом количестве. Несколько миль я иду по следам снегоходов и прохожу по небольшим холмам. Начинает падать небольшой снежок. Я подхожу к маленькому ущелью, ставлю палатку так, чтобы еловые ветви укрыли ее от снега. Приходится воспользоваться своей лопаткой. Затем ставлю на землю печку и растапливаю снег: очень хочется пить. Температура около 30 °F, достаточно тепло, чтобы я мог остаться на улице, пока собаки напьются. Затем наполнил флягу и взял ее в палатку.