Дейв Метц - Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой

Утром я внимательно осматриваю аккуратно сложенные накануне узлы. Хм, интересно, как уместить всю эту еду в санях. Выглядываю наружу. На иве, стоящей неподалеку от палатки, уже набухли почки, а на одной из ветвей сидит птица ореховка. В воздухе чувствуется запах весны.

Одна из моих сумок целиком заполнена бобами — она весит около тридцати фунтов. В другой, весом пятнадцать фунтов, лежат энергетические батончики, шоколадки и разнообразные закуски. В третьей — пятнадцать обедов-полуфабрикатов. Еще одна, «смешанная», сумка весит тридцать фунтов. И это я еще не говорю о девяноста фунтах собачьего корма. Да, и все это надо как-то уложить в сани. Сейчас задача кажется абсолютно нереальной, но, путешествуя по Аляске, я не могу пожертвовать ни граммом еды. Кто знает, какие трудности меня подстерегают впереди и сколько пищи мне может понадобиться.

Выкатив сани к берегу, в течение нескольких часов укладываю их. Они должны стоять ровно и по направлению движения: ведь нагруженные сани поворачивать будет намного труднее. Я стараюсь заполнить каждый дюйм. Как могу, утрамбовываю сумки, чтобы уместить все свои запасы.

Поскольку температура заметно поднялась, кое-какие зимние вещи придется оставить. Старый спальный мешок, свитер и запасные лыжи отнесу на свалку и сложу в контейнер, на котором висит табличка: «Доступно всем». Другие предметы, менее важные и нужные, поставлю за коробкой с остальным мусором — не хочу, чтобы они привлекали внимание.

Закончив собираться, я надеваю лыжные ботинки и привязываю собак к саням. Они уже готовы отправиться в путь и подпрыгивают от нетерпения. Пока я собираюсь, они забывают о примерном поведении и начинают выть. Они знают, что мы уходим, но даже не догадываются о том, что ждет нас впереди. Я кладу лыжи прямо перед санями, обращенными к верховью реки и опираюсь на лыжные палки.

— Стойте, ребята, стойте, — говорю я собакам, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более твердо.

Сейчас они уже не тронутся в путь без моего разрешения. Пока собаки не почувствуют, что я тащу сани, они ни на дюйм не сдвинутся с места. Это требует от них немалой выдержки. Время от времени они натягивают упряжку, чтобы проверить вес саней. При желании собаки могут начать движение без моего разрешения, как они поступали в первые дни, и сейчас я бы не смог их остановить, потому что у меня заняты обе ноги. Но они ждут меня. И вот наконец я надеваю лыжи, беру палки, осторожно трогаюсь в путь и шепотом даю команду: «идем». Они только и ждали этого сигнала: тут же припали к земле. А ровно через секунду я услышал, как двухсотфунтовые санки сначала заскрипели, а затем медленно покатились вперед. Красивые тела собак напрягаются от огромных усилий. Мы держим курс к верховью реки, преодолеваем ледяной склон, затем проходим несколько домов, стоящих на берегу, и где-то через час поворачиваем налево и выходим к реке Амблер.

По реке Кобук по-прежнему ездят снегоходы. Полагаю, будет лучше и безопаснее пройти по ней хотя бы еще одну милю до того места, где Амблер сливается с Кобуком. Я стараюсь придерживаться следов снегохода и несколько раз перехожу через Амблер. Стало намного теплее, снег начинает таять, и поверхность совсем нетвердая. Да, начиная с завтрашнего дня, я, скорее всего, больше не буду срезать на поворотах. Не хочу рисковать: ведь вероятность провалиться под лед возрастает с каждым днем. Возможно, где-нибудь высоко в горах глубина составляет всего несколько футов, и идти по льду будет не так опасно. Несколько раз я замечаю на реке волчьи и лосиные следы. Невольно закрадывается подозрение, что в этом районе я не встречу ни одной живой души, и, несмотря на легкое волнение в связи с предстоящим пребыванием на пустынной земле, мое сердце начинает взволнованно биться в предвкушении начинающихся приключений.

Для меня природа — это все. Она делает возможной саму жизнь на планете Земля. Именно благодаря биологическому разнообразию наш мир просуществовал столько лет. Но это далеко не все. Передо мной возникают прекрасные древние леса, а цепи непокоренных гор манят узнать, что же находится за ними. Природа — это бесконечный мир, в нем я могу выбирать любое направление и следовать ему, при этом я абсолютно свободен и самостоятелен в своем выборе. Никакие механические шумы цивилизации еще не проникли сюда. Здесь спокойно, чисто и очень просторно. Это мир диких животных и отважных людей, которые хотят только дышать, есть и жить, а больше им ничего не нужно.

Ночью температура заметно повышается, и впервые за время моего пребывания на Аляске начинается дождь. Бешеный ветер дует с такой силой, будто мимо проносится товарный поезд. С каждым порывом все кругом дрожит. Едва успев прилечь, просыпаюсь.

— Что за черт?! — ругаюсь я вслух.

Мне жарко, я вспотел, и мне кажется, что начинаю задыхаться. Раздеваюсь. Приходится снять целых три слоя одежды, и наконец на мне остаются только термобелье и пара носков. Теперь я могу пошевелить пальцами ног, чувствую, как к ним приливает тепло. Ощупываю свое тело. Перед экспедицией я специально набрал несколько лишних фунтов, зная, что стратегический запас жира мне просто необходим. Сейчас мои ребра торчат наружу.

— Хм, выходит, я потерял несколько фунтов.

Утром ветер все еще дует, правда, не так сильно, как ночью. Температура поднимается выше нулевой отметки. На льду образовались небольшие лужицы. Конечно, я могу их обойти, но стоит ли вообще идти по реке? Думаю, теперь нужно передвигаться только по земле. Да, это намного медленнее и сложнее, но я не могу подвергать себя и собак риску провалиться под лед. Выбираюсь из палатки и разрешаю собакам вдоволь напиться из лужи. Тратить время на растапливание льда уже не нужно. Небо затянуто облаками, и я принимаю решение не трогаться в путь, пока оно не прояснится. Мой план таков: осторожно идти вперед к верховью реки и постепенно уничтожать имеющиеся запасы провианта. У меня с собой очень много еды, поэтому могу преодолевать большие расстояния. Постепенно я разгружу сани и перейду на пеший шаг. Поклажа станет значительно легче, и я начну идти быстрее.

Следующий день я пережидаю мокрый снег, принесенный южным ветром. Сегодня трещины на льду становятся просто огромными. Они появляются даже у берега. Я уже слышу журчание реки. Придется вернуться на полмили назад, туда, где я могу идти на лыжах. Но перед этим я сделаю небольшой марш-бросок вдоль Амблера до того места, где в него впадает Редстон. По всему маршруту растут деревья, пройти сквозь которые будет очень сложно, практически невозможно. Редстон — очень широкая река, и у меня есть предчувствие, что, если я попытаюсь ее пересечь, она непременно треснет. Поэтому я возвращаюсь к своему лагерю не солоно хлебавши.