Дейв Метц - Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой

Боб Маршалл в основном исследовал как раз ту территорию, где я нахожусь в настоящий момент, до дороги, которая позже стала называться шоссе Далтон. Также он проложил маршрут к Северному Коуюку (это в ста милях к востоку). При наличии подробной карты местности у вас уйдет неделя, чтобы добраться до него из Вайсмена. Еще он изучал реку Джон, к которой, если все пойдет по плану, я подойду через пару недель. Во времена Маршалла не было карт. Как он обходился без них — для меня загадка. У них с товарищем был свой особый метод: в качестве отправного пункта они выбирали довольно известный в то время населенный пункт, например, Беттлес или Вайсмен, брали лодку, запасались едой и плыли по главным рекам, таким как Алатна, Джон или Северный Коуюк. Как только река становилась слишком узкой, они шли пешком. Боб Маршалл был превосходным туристом. И по сей день едва ли можно отыскать такого же неутомимого путника. Он никогда не жалел себя, мог преодолевать за один день около тридцати миль. Еще он любил забираться на горы и не потому, что это было необходимо, а просто ради удовольствия. Такой метод, который условно можно назвать «поход с возвращением по тому же маршруту», был очень удобен в то время, когда путешественники не имели никакого понятия о том, что их ждет впереди, не знали рельеф местности и даже не предполагали, как далеко они могут зайти. Когда запасы пищи подходили к концу, то они поворачивали обратно и возвращались тем же путем. Кажется просто невероятным, как они могли заходить так далеко в глубь дикой природы, не имея нормальной экипировки и карты местности. Одна мысль об этом приводит меня в дрожь.

Сейчас я нахожусь на пятьдесят миль дальше, чем когда-либо проходил Боб Маршалл, а скоро это расстояние увеличится до семидесяти миль. Если бы не точнейшие карты и навигатор, то я ни за что бы не добрался сюда и не нашел выхода отсюда и был бы обречен на голодную смерть.

В 1935 году вместе с Альдо Леопольдом и другими активистами Боб Маршалл организовал Общество дикой природы. Всю свою жизнь он боролся за неприкосновенность дикой природы Соединенных Штатов Америки. Он умер в возрасте всего тридцати девяти лет, предположительно от сердечной недостаточности. А всего через два десятилетия после смерти Боба Маршалла его мечта воплотилась в жизнь — был создан национальный парк «Ворота Арктики». И те места, которые открыл Боб Маршалл, с того времени практически не изменились.

Если я пойду на юг, то мне нечего опасаться. Это абсолютно безопасный путь. Едва я почувствую, что мои силы на исходе, перестану идти пешком и буду сплавляться по реке. Еще я смогу ловить рыбу, поэтому без еды точно не останусь. Такая дорога, без сомнения, будет очень приятной и доставит мне огромное удовольствие. Но если я отправлюсь по ней, то это будет означать неминуемый конец моего путешествия. Ведь чтобы повернуть на восток, придется сделать немалый крюк. На нашем пути будет слишком много широких и глубоких рек и густых труднопроходимых лесов. Дорога на юг — это мой последний шанс избежать тех опасностей, которые поджидают меня в неизведанных, необитаемых северных краях. Передумать и вернуться на это же место у меня не получится — я буду уже слишком далеко, и моих пищевых запасов явно не хватит.

Нет, на юг я не пойду. Я не дурак и не сумасшедший. Просто я привык доводить начатое дело до конца и не умею останавливаться на полпути. Сейчас я как никогда близок к достижению своей заветной цели — стать первооткрывателем, исследовать новые земли, оказаться там, где еще не ступала нога человека. Из последних сил я буду идти к Анактувук-Пасс. В этом я непреклонен. Я отправлюсь на север, к горам Эндикотт и обогну их с запада (на это уйдет несколько дней), а затем вдоль их северной границы мы начнем двигаться на восток. Перейти непосредственно через горы нереально — даже отсюда мне хорошо видны отвесные скалы и глубочайшие ущелья. Идти в обход намного быстрее и безопаснее, и я сам буду чувствовать себя значительно увереннее. Реки там берут начало на другой стороне горного хребта и текут по направлению к Северному Ледовитому океану. Поэтому, если что-то пойдет не так, шанса на спасение у меня не будет. Я буду должен полностью довериться своему инстинкту и неустанно молиться, чтобы все закончилось благополучно.

Надеюсь, что мне не придется умирать с голоду. Может быть, мне посчастливится найти хотя бы какое-нибудь подобие еды. Пусть это будет даже косточка какого-нибудь оленя, да что угодно — я и этому буду рад. Тут мимо палатки проносится кролик, и мысль о еде становится еще более назойливой. За последние два дня я сжег колоссальное количество калорий и похудел прямо на глазах, чувствую, что стал тоньше. Это очень беспокоит меня. Я понимаю, что если при таких огромных физических нагрузках буду питаться недостаточно, то совсем скоро от меня ничего не останется. За два дня я сжег не менее двадцати тысяч калорий и практически ничем их не восполнил. Такой неравномерный энергетический обмен не приведет ни к чему хорошему. Долго так продолжаться не может. Не знаю как, но я должен есть больше.

Увидев кролика, собаки сразу начинают вырываться из поводков. Я отпускаю их — пусть они немного разомнутся. В конце концов, они немало потрудились и заслужили эту скромную награду. Месяц назад, когда я был в меру упитанным мужчиной в самом расцвете сил, надеялся не причинить вреда диким животным. Я придерживался благородного мнения, что охота — это неоправданное вторжение в мир дикой природы, которое ведет к его разрушению. Мое воспитание не позволяло мне и помыслить о том, чтобы убить живое существо и употребить его в пищу. Сейчас я уже не столь категоричен. Чувство голода, которое я постоянно испытываю, заставляет меня пересмотреть свои взгляды. Ситуация меняется — меняются и убеждения. Я тихонько даю собакам команду поймать кролика. У каждой есть всего одна попытка. Как только они вернутся, я вновь надену на них поводки. Учитывая наши ограниченные съестные запасы, я не могу допустить, чтобы собаки тратили слишком много энергии. И вот они возвращаются. На их мордах я замечаю оскал, который чем-то напоминает улыбку. Они ложатся на землю так, словно давно живут здесь и это для них дело привычное. Однако пойманного кролика нигде не видно. «Ну что ж, тем лучше», — решаю я.

Впереди возвышается величественно-прекрасный пик Крэй-вена. Я просто не в силах отвести от него взгляд. Я смотрю на него, и в моем воображении возникает сцена из научно-фантастического фильма ужасов. Мне представляется, будто на склоне горы громоздится старинный особняк, вокруг ее вершины летают злобные горгульи, таинственные люди-ящеры маршируют вверх-вниз по извилистой тропе. Остроконечная вершина устремляется ввысь, в серое, туманное небо. Эта гора заставляет думать о пустоте и одиночестве. Она обладает какой-то неземной притягательностью. Кажется, будто она не создана на Земле, а занесена сюда какими-то потусторонними, темными силами.