Роман Устинов - Автостопом по социализму, или Свобода по талонам

Вот так, несолоно хлебавши, мы идем спать. Я особо не расстроен: вся Куба впереди.

***

Утро. Петухи. Истошно орущие петухи. Поскольку окна в комнате отсутствуют, а оконные проемы закрыты лишь неким подобием деревянных жалюзи, шумоизоляции от этих птиц нет, они орут, не дают спать. Орут, кудахчут, единственное – не клюют. Заснуть не могу.

Вода по-прежнему не работает. Мой друг ушел на тренировку по боксу. Дарю его маме китайское полотенце, которое бросаешь в воду – и оно вырастает в размерах, бог невесть откуда у меня взявшееся, и прошу передать презент для приятеля: часы на шею с секундомером.

Я уже понимал почти половину того, что говорил мой друг и уже освоил азы негритянского кубинского испанского языка – но мне нужно отсюда уезжать. Меня ждут новые приключения.

Пешочком вышел из города; тут меня (пожалуй, единственный раз за все путешествие) подобрали автостопом (обычным таким автостопом) кубинцы на огромном существе, в далеком прошлом называвшемся автомобилем. Довезли до пляжа Анкон. До обеда я провалялся на нем, потом решил двигаться в ботанический сад. Кучу времени простоял на трассе, машин почти нет, плюнул на ботанический сад, разузнал, где дорога, ведущая на Тринидад. Картина маслом: кучкующиеся на обочине кубинцы ждут транспорта. Добрался с ними до развилки, там выжидающих транспорт аборигенов еще больше. Скучно. Какой-то перец продает сладкие печенья по рублю, покупаю. Паршивые. Но кушать нужно, иначе умрешь.

Наблюдаю интересного человека в желтом костюме, который останавливает машины, узнает, куда они едут, кричит толпе, из толпы выбегает кто-нибудь, прыгает в машину и удаляется.

Желтый тип берет за свои услуги железный рубль и аккуратно опускает его в металлическую коробку, висящую на поясе. Испытываю к нему подозрение: любой человек в форме, узрев во мне иностранца, может отправить подальше от кучи кубинцев и не поможет уехать, а будет только мешать. Что это за фрукт, я узнал чуть позже.

За сутки ничего полезного не сделал: загорел только на пляже и немного попрактиковался в итальянском. Хочется заняться чем-нибудь дельным. Дарю плюшевого ежа маленькой девочке, поджидающей вместе со мной транспорт. По законам жизни, когда ты делаешь что-то хорошее, это хорошее возвращается тебе. Мама девочки довольно доступно объясняет мне, что до Тринидада надо ловить несколько машин, на одной не уедешь. Объяснила также механизм работы того желтого гражданина: он – специальный работник, оказывающий услуги по автостопу (что в принципе я и так понял). Что он делает? Он тормозит машины (не все, с определенными номерами), и – мало того – все машины, которые он стопит, вроде как, обязаны остановиться. Своеобразный инспектор по автостопу. Дальнейший сценарий действий мужика описан выше; он работает на государство и его должность даже как-то по-особенному называется. С ним связываться не хочется, я вижу грузовик и залезаю в него.

Вечереет. Мы несемся по локальной дороге, недолго, с полчаса, постоянно останавливаемся, чтобы подобрать местный люд. Я помогаю всем: затаскиваю их котомки с помидорами и прочими снадобьями в кузов, мучачам – молодым и старым – подаю руку. Народ едет. Народу весело. Все счастливы.

Темнеет. Останавливаемся в какой-то деревне. Машина дальше не пойдет. Большая часть народу сошла по пути, кто-то разбрелся по деревне, в сторону Тринидада нужно только мне и еще двум нерезидентам.

Общаемся. Машин вообще почти нет; те, которые проезжают – не останавливаются.

Совсем темно, и я решаю, махнув рукой, идти ставить палатку в деревню. А что делать в городе, на ночь глядя? Попутчики явно расстроились, думали, я материально поспособствую дальнейшему продвижению их в сторону Тринидада.

Ложиться спать на пустой желудок негоже. Подхожу к какой-то хижине, на веранде горит свет.

Под светом – куча аборигенов разного пола, больших и маленьких, черных и не очень, занимаются ничегонеделанием. Картина как в мексиканских сериалах: толстые негроидные тётки с заплывшими лицами грызут всякую дрянь, вокруг ползают дети, мужиков не видно.

– Мир дому вашему! – приветствую их на ломаном испанском.

Тётки просветлевают. Не каждый день в их убогой деревне появляются новые лица, да еще и иностранного происхождения. Объясняю им, кто я и что я. Что хочу поесть, могу заплатить любыми деньгами: песо кубано, песо конвертибле. Параллельно одариваю молодежь ниже одного метра ростом всякими разными игрушками: самолетами, солдатами, машинками. По сарафанному радио разносится, что тут кто-то раздает игрушки. Слетаются дети из соседних домов. Весело. Они меня обучают: медленно диктуют наименование каждого подарка на испанском. Учу язык: прогресс налицо. Пока готовился ужин, выучил наименование всех вещей из своего рюкзака. А вы думали, испанский учат на курсах, рекламируемых на листовках в метро? Нет, испанский учат в негритянских деревнях Кубы…

Вот и ужин готов, сажусь кушать. Бедно. Но много. Гость как-никак. Опять пытаюсь дать им денег. Тетушка улыбается: не надо.

Сижу, употребляю пищу… и тут – приезжает полиция. Полиция на «Жигулях». Обычная такая шестерка. Как в Рязани или Воронеже.

Я озадачен. Понимаю, что полиция приехала за мной и что сдали меня эти гостеприимные хозяева.

– Руки из карманов, где твой документ? – спросил на Ленинградском один знакомый мент.

Разницы две. До Ленинградского вокзала 13 часов лету и потом час на машине, плюс мент слегка загорелый и по-русски не говорит… Протягиваю паспорт. И заодно свою дорожную грамоту .

Текст грамоты был примерно следующий: предъявитель сего документа, Устинов Роман, делегирован от Всероссийского общества путешественников, на славный остров Куба, дабы вникнуть в особенности менталитета, изучить историю, язык и прочие особенности кубинского народа. Всем сознательным товарищам, кои будут оказывать посильное содействие вышеупомянутому гражданину, выражается особая благодарность от Всероссийского общества путешественников. Всем же, кто содействовать не будет, а будет пытаться использовать гражданина Устинова в своих корыстных целях, благодарность не высказывается. Ни печати, ни подписи. Бумага из принтера с фотографией. Но, как известно, в большинстве стран мира, тем паче в социалистических или в тех, где социалистические пережитки до конца побеждены не были, люди больше привыкли верить бумажке, а не человеку (Куба и Россия – яркие примеры подобных стран). Менту бумага нравится. Берет паспорт, берет бумагу, садится за стол, начинает звонить куда-то.