Дмитрий Алексеев - По следам «таинственных путешествий»

Снова в редакциях застучали телеграфные аппараты. Красивый финал! В романтическом стиле морских кораблекрушений.

Таким образом, история «Диксмюде» была завершена. Запиской как бы ставилась если не точка на расследовании, то крест на кривотолках общественного мнения. И накладывалась дополнительная повязка на душевные раны родственников погибших. Пресса переключилась на другие события текущего дня. Воздухоплавателям в Тулоне воздвигли памятник — стелу в виде сломанного крыла.

Потеря «Диксмюде» имела далеко идущие последствия. Франция приостановила программу жесткого дирижаблестроения, и огромные железобетонные ангары в парижском пригороде Орли остались незаконченными...

Ныне вновь проснулся интерес к дирижаблестроению. Их проектируют. Делают экономические обоснования. И мы решили вновь поднять эту загадочную историю, проанализировать слабые места официальной версии и предложить свою гипотезу гибели «Диксмюде». И начали поиск с критического осмысления того, чем все закончилось. С бутылки.

Записка не несла принципиально новой информации, выходящей за рамки фактов, отобранных комиссиями. И все же она стоит того, чтобы к ней присмотреться. Когда и кто ее написал? Написана торопливо, карандашом, на клочке бумаги. В материалах, которыми мы располагаем, нет никаких упоминаний о том, что записка подвергалась графологической экспертизе. А ведь в личных делах тех, кто исчез на «Диксмюде», есть образцы их почерков. Наверное, стоит обратиться к опытным графологам-криминалистам и установить авторство.

Если записка подлинная, то она могла быть написана никак не раньше времени передачи последней радиограммы — «убираем антенну ввиду бури» 21 декабря в 2 часа 08 минут. И не позже, чем в 2 часа 27 минут 30 секунд 21 декабря, — времени гибели дирижабля, согласно заключению комиссий. Узкий интервал. Трудно допустить, что сразу же после последней радиограммы все двигатели разом встали. Да и членам экипажа в этой сложной ситуации было не до эпических рассуждений.

Остается предположить, что записка написана... после 2 часов 27 минут 30 секунд. Но в этом случае (вопреки заключению комиссий) дирижабль потерпел около Сицилии не катастрофу, а лишь аварию!

Оживленные воды у побережья южной Сицилии за последующие годы тысячу раз пересекали большие и малые суда. Много раз местные рыбаки закидывали здесь свои сети. Пролетали самолеты. Воды Средиземного моря отличаются прозрачностью. Глубины в этом районе не более 50 метров. И — никаких следов огромного остова дирижабля! Личных вещей экипажа. Двигателей. Аппаратуры. Наконец, куда исчезли тела 48 других членов экипажа? Ведь горели впоследствии и более крупные дирижабли «Рим» и «Гинденбург». И раньше пылало много дирижаблей. И всегда оставался металлический решетчатый каркас. Водородное пламя очень быстрое, и остов не успевает ни сгореть, ни сильно оплавиться.

Основные свидетельские показания, которыми руководствовались комиссии, обосновывая свою версию, таковы:

Охотник Алонжи.«...Выйдя из дома во втором часу ночи, я направился к пляжу. Вдруг огромная молния ударила в тучу. Сразу же за тучей зажегся сильный красный свет. Несколько секунд спустя за тучей (?) последовательно упали три горящие массы, а потом четвертая, поменьше, на запад от первых. Дул очень свежий западный ветер. Обломки, опустившись на поверхность моря, испускали дым и пламя и быстро гасли...»

Пастух Николоджи.«...В ночь с пятницы на субботу мое внимание было привлечено шумом, похожим на удар грома, очень глухого и продолжительного, и ярким отблеском. Я повернулся в сторону моря и увидел прямолинейную, почти горизонтальную молнию, а затем шесть последовательно падавших светящихся точек...»

Машинист Сальваторе Палео.«...Когда я вышел на площадь в Чиакка, то заметил, что дома освещены ярким светом, который шел с моря. Свет, напоминавший отблески восходящего солнца, погас до того, как мне удалось определить его происхождение. Но направление было на мыс Сан-Марко. Я еще подумал тогда: уж не пожар ли это в Трепани...»

Рабочий Винченцо Тилоне.«...Я увидел сильное пламя, которое опускалось и поднималось три раза. Я решил, что это сигнал тревоги. Пламя скрылось за мысом Сан-Марко, а свет был еще некоторое время...»

Стрелочник Сильвестре.т«...Увидел сильное пламя очень высоко в небе, которое опускалось и исчезло за холмами. В очаге света я не заметил никакого тела...»

Механик Луиджи Палерме.«...В 3 часа 15 минут по римскому времени я заметил пламя, которое опускалось и показывалось вновь, прежде чем исчезнуть за строениями вокзала. Я решил, что это ракеты «вацци». Слабый свет освещал небо еще некоторое время...»

И никто из свидетелей точно не назвал, что же именно падало и опускалось. Ночные сильные грозы на юге особо впечатляющи. В ту грозовую ночь за облаками могли полыхать дальние зарницы и летать шаровые и совсем редкие чечеточные молнии. Остановившись на варианте «удар молнии и пожар», комиссии посчитали другие гипотезы и прочие факты неверными, не укладывающимися в схему, малосущественными.

Виновата не молния, на которую удобно списывать все загадочное, недосказанное и вызывающее сомнения в надежности техники, в действиях человека...

Теория надежности в те годы делала первые робкие шаги. И тем не менее методом проб и ошибок нащупывались пути создания специализированных дирижаблей. Таким специализированным был и «Диксмюде» L-72. Немцами он предназначался для высотных (свыше 6000 метров) бомбардировок Лондона. Рассчитанный на короткое (не более одних-двух суток) пребывание в воздухе. Столько же могли непрерывно работать и моторы «майбах».

Французы, получив «Диксмюде», словно старались бросить вызов всем прочностным параметрам дирижабля. Провели некоторые доработки. Поставили пассажирскую гондолу, установили дополнительные баки для горючего — нагрузка на каркас и без того ослабленный. Полеты с большой нагрузкой и на дальние расстояния, эксплуатация двигателей на износ. И наконец, этот странный полет с экипажем, значительно превышающим штатное расписание в зимнее, неспокойное время, в районе, где приземлиться такому гиганту практически невозможно. Признать ошибки эксплуатации, подготовки, обеспечения ее безопасности — значит положить пятно на военное ведомство. И выбирается проверенный путь — виновата стихия.

Сразу же после катастрофы маститые немецкие дирижабле-строители в открытую заговорили о том, что так тщательно пыталась замолчать или утаить комиссия по расследованию.

«Последний полет «Диксмюде», — заявил профессор Парсе-валь [79] Август Парсеваль (1861—1942) —известный конструктор дирижаблей. В 1906 году создал совместно с инженером Зигфельдом дирижабль так называемого мягкого типа (без жесткого каркаса), который впоследствии стали называть его именем. Дирижабли типа «Парсеваль» легко разбирались и перевозились автомобильным или железнодорожным транспортом. , — проходил без прежних тщательных приготовлений. По израсходовании всего горючего дирижабль был вынужден выкинуть весь балласт и мог превратиться в свободный воздушный шар. Потом поднялся на большую высоту, где газ расширился и вытек, и затем начал спускаться вниз. Остановить падение такого крупного дирижабля практически невозможно...»