Оксана Чернявская - Что такое Аргентина, или Логика абсурда [litres]

Пепе познакомил меня с метрдотелем, высокой и красивой блондинкой, а сам ненадолго отлучился, извинившись. Она оказалась русской, из Пятигорска, но, несмотря на мое удивление и попытку перейти на наш родной язык, ограничилась фразой приветствия и как-то очень деликатно и элегантно дала мне понять, что не расположена к фамильярности. Излучая голливудскую улыбку, она провела меня к столику и сказала, что Пепе распорядился принести мне шампанское на аперитив.

Мой новый знакомый появился через десять минут, порекомендовал мне лучшие блюда и, снова извинившись, сказал, что присоединится, как только закончит встречу. Он даже ругнулся слегка, что дела отрывают его от ужина в столь приятном обществе, то бишь в моем. Я сказала, чтобы он не беспокоился, и погрузилась в чтение увесистой кожаной папки меню, в котором было абсолютно все и, как оказалось позже, отменного качества. Сделав заказ, я стала рассматривать посетителей.

В ресторан стекались актеры после гастрольных спектаклей. Я узнала известную примадонну сцены, сидящую с подругами-актрисами в театральном гриме, с наклеенными ресницами, в обществе молодых мужчин-поклонников и старых театральных мэтров. Были здесь и пронырливые представители желтой прессы, разогревающие свой охотничий азарт шампанским в ожидании подходящего момента. Один из них быстро подбежал ко мне, стараясь опередить своих коллег:

– Такая очаровательная сеньорита и ужинает одна в этот поздний час? – зарокотал он, всматриваясь в меня и пытаясь определить, кто я такая. Видимо, за столиком хозяина сиживала не одна местная знаменитость. Он протянул мне визитную карточку и представился: – Кристиан Перейра, журнал «Люди». Извините меня, бога ради, не сплю третью ночь уже… крутится в голове, но никак не вспомню: в какой пьесе я вас видел? В театре «Одеон», не так ли?

Ответить я не успела, так как между нами вырос Пепе, до этого сидевший за дальним столиком в углу с каким-то длинноволосым типом.

– Ну, ты даешь, Крис, не позорься уж, старина. В «Одеоне»! – передразнил он фотографа. – Сегодня у нас в гостях Голливуд! И отвали давай, а? Тоже мне… папарацци провинциальный…

– Ах, ну конечно же! Прошу прощения, такая жара стоит… и столько работы… – пробормотал Кристиан, пятясь назад, так и не поняв по тону Пепе, шутил ли он, или говорил правду.

А Пепе сел напротив меня и сказал, что наконец-то завершил на сегодня все дела. Мы болтали, я уже съела основное блюдо, и мне принесли выглядевший как произведение искусства десерт, в то время как Пепе только принялся за семгу с трехцветным гарниром из тыквы, авокадо и картофеля.

Я похвалила кухню, и Пепе подробно рассказал о своем деле. Все продукты, кроме рыбы местного улова, пасущегося неподалеку аргентинского мяса непревзойденного качества и сезонных овощей и фруктов, он привозил из Италии: макаронные изделия, оливковое масло, специи, даже муку. Повар был настоящим сицилийцем, с усами, как у Сальвадора Дали, и руками волшебника. О том, что он превосходный мастер, было понятно и без подробного рассказа Пепе о том, чего ему стоило переманить его из престижного ресторана в Неаполе. Чего только стоили одни украшения – все эти розочки из помидорок-черри и рисунки разноцветными соусами по краю тарелки, к которым шеф относился так же серьезно, как и к самому вкусовому качеству блюд. Ресторан по праву пользовался славой одного из лучших гастрономических заведений города, а Марделю было чем похвастаться перед гурманами!

Народ уже расходился, Пепе закурил сигарету, и нам принесли его любимый «Гран Марнье».

– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил он.

Я ответила какой-то банальной женской уловкой, чтобы не называть возраст.

– Мне пятьдесят четыре, – быстро сказал он, и я с облегчением, что он старше, призналась ему, что мне уже исполнилось пятьдесят, приготовившись к его изумлению: мне никто не давал моего возраста.

– Классно выглядишь! – Он удивленно повел бровью, и мне понравилось, что я казалась ему моложе.

– А мне, вообще-то, сорок два, – по-детски довольно, что ему удалось меня провести, подхихикнул Пепе.

– Что?!

Я даже не знала, что и сказать… на сорок два он точно не выглядел, но Пепе протянул свои права, с фотографией и датой рождения.

– Поверила? – Он засмеялся. – Ладно, у меня назначен курс лазера в Италии по приезде, один шрам я уже убрал, сейчас этот. – Он дотронулся до щеки. – Ну и общее омоложение заодно сделаю. Хочешь? – Пепе подмигнул мне, все еще забавляясь тем, как ловко выведал мой настоящий возраст.

Потом он стал расспрашивать меня о Москве: ему очень хотелось открыть там ночной клуб, но я свернула разговор в другое русло:

– Ты женат?

Пепе отрицательно покрутил головой.

– Дети?

– Нет. – Он покрутил головой еще более грустно. – Мне нельзя. Не могу.

Я вопросительно уставилась на него, не зная, продолжать ли эту деликатную тему, но мне было любопытно. Сейчас, когда медицина шагнула так далеко, что семидесятилетние мамаши, качающие близнецов в морщинистых руках, и семьи из двух пап или мам стали едва ли не нормой, состоятельному человеку говорить о проблемах с деторождением было как-то странно.

Видя мое недоумение, Пепе пояснил:

– Сейчас люди не те пошли. Нет уже никаких кодексов. Не смотрят, что дети… Я не могу подвергать опасности близких, лучше, когда нет семьи…

От такого признания я поперхнулась тирамису. А Пепе продолжал рассказывать. В прошлом году умер его папа, который был главой неаполитанской мафии Каморры, и вот теперь этот титул – «ля копола» – перешел ему.

– А это, сама понимаешь, накладывает обязательства.

Помимо ресторана в Мар-дель-Плате, Пепе был владельцем судоверфей в Сардинии, яхт-клуба в Сорренто, а каждой из своих сестер, о которых теперь, после смерти отца, ему приходилось заботиться, он отдал по рыболовецкому флоту, корабли которого промышляли вдоль всего Амальфитанского побережья и обеспечивали рынок Калабрии и Сицилии практически на эксклюзивных правах.

– Так мне спокойнее. Если что со мной случится, девочки устроены и племянники в хорошем деле.

Я слушала Пепе и не могла оторвать взгляда от шрама на его щеке. Почему-то сейчас он стал более заметным. Вспомнила, как он спросил при нашем знакомстве, от кого я скрываюсь, узнав о запутанной географии моей жизни и наличии разных паспортов, и подумала, что это скорее похоже на его ситуацию.

Как будто прочитав мои мысли, Пепе продолжил:

– Но мне уже надоела эта жизнь, слишком много ответственности и риска. Я решил политикой заняться. Почему нет? Здесь спокойно, не стреляют. Я лоббирую кандидата на выборах. Обеспечиваю ему лояльность и поддержку местного капитала. Будем ставить своего президента. Завтра у меня как раз собрание с самыми влиятельными семьями в Мар-дель-Плате, владельцами пятизвездочных отелей, порта.