Карл Май - «Восточный цикл» Сборник (Книги 1–7) [Компиляция]

— Чудеса, в высшей степени чудеса!

— Да. Вы знаете, что я не страшусь самого шайтана; но этого парня побаиваюсь. Его можно прикончить лишь ножом или топором, и сегодня же он получит по заслугам.

— Ты точно знаешь, что ты заряжал ружье? — спросил Манах эль-Барша.

— Совершенно точно. Я дважды пометил пулю. Вы только подумайте, я стрелял в голову с расстояния в четыре фута!

— Гм! Если бы я мог хоть раз в него выстрелить! Охотно бы попробовал.

— Не рискуй! Ты погибнешь, ведь пуля отлетит в тебя самого. Если бы вы последовали моему совету и напали на этих бестий, когда они несли его в дом! Там бы мы наверняка с ними справились.

— Нам запретил Мубарек.

— Глупо было с его стороны!

— Да, но кто мог предположить, что так выйдет! Идея была великолепная: запереть этих собак и заставить их скулить от голода. Но дьявол взял их под свою особую защиту. Надеюсь, теперь он все же предоставит их нам.

— Все-таки удивительно, как они сумели застрелить мясника прямо через крышку люка! А другому раздробили ноги! Жалкой смертью умер этот бедняга.

— Мне его не жаль, — молвил Баруд эль-Амасат. — Он нам только мешался. С ним нельзя было откровенно поговорить. Вот поэтому я и стукнул его прикладом, когда вы занесли его в дом.

Ужасно! Тюремщик был убит теми, кого он освободил! Так он был наказан за свое деяние. Да, этим четырем негодяям было место только в аду.

— Итак, решайтесь, пока еще не упустили время! — сказал Сандар. — Будем нападать на них возле дома?

— Нет, — ответил Манах эль-Барша. — Там слишком светло. Они увидят нас, и тогда мы погибли, потому что они могут стрелять по нам, а наши пули не причинят им вреда. Нам надо напасть на них в темноте, когда они не ожидают этого. Четыре удара топором или ножом, и с ними все кончено.

— Я согласен, но где это произойдет?

— Конечно, в лесу.

— Нет, там мы не будем уверены в исходе схватки. Лучше напасть на опушке, среди кустов. Хотя и там темно, но все же при свете звезд мы увидим, куда наносить удары. Отсюда эти люди пойдут тем же путем, каким шли сюда; они ведь не знают другой дороги. Так что, тут мы не промахнемся. Лучше всего поджидать их на выходе из кустарника — там, где начинается открытое поле.

— Хорошо! — согласился Бибар, по его голосу чувствовалось, что у него повреждены нос и рот. — Нас четверо, и их четверо. Значит, каждый берет на себя одного. Возьмите себе носильщиков и коротышку, а мне оставьте эфенди. Он разбил мне лицо, вот я за него и возьмусь.

— Он будет сидеть в паланкине, ведь он не может ходить. Как ты к нему подберешься? Пока ты откроешь дверь, он успеет всадить в тебя пулю из своего пистолета.

— Ты думаешь, что я буду долго топтаться возле паланкина? Эфенди сидит в домике, сложенном из тонких досок. Своим чаканом я быстро разнесу его вдребезги, а удар ножа будет таким, что второго не понадобится.

— А если не удастся?

— Непременно удастся, непременно!

— Вспомни, что с нами происходило! Всякий раз мы думали, что теперь-то нам все удастся, но эти питомцы шайтана всегда успевали спастись. Помните об этом. Нам могут помешать, что тогда?

— Гм! Если бы мы знали, когда они покинут Сбиганци!

— Наверняка завтра. Они говорили, что спешат. Тогда мы последуем за ними.

— Нет, тогда мы примемся за план, о котором я уже говорил пополудни. Мы подошлем к ним Суэфа, который заманит их к нам под нож. Это — хитрющий проныра; он знает всю местность отсюда до Призренди так же хорошо, как я — свой карман. Мы можем поручить ему это дело.

— Предлагаю отправиться в засаду сейчас же. Мы не знаем, когда они покинут дом. Досадно будет, если они уйдут раньше нас.

Я не мог дольше ждать и пополз назад к скалам, а оттуда прокрался к дому. Впрочем, в некотором отдалении от него я остановился, чтобы убедиться, что наши враги впрямь отправились в путь.

Я прополз еще несколько шагов, потом поднялся и пошел, прихрамывая и держась за скалу. Сгибать левую ногу мне было все еще трудно, но я мог переступать на одной правой ноге. Я не стал подражать кваканью лягушки, ведь я стоял, выпрямившись во весь рост, освещенный пламенем костра, и мои спутники видели меня.

— Спускайтесь! — сказал я.

Они слезли; теперь я почувствовал такую усталость, что немедленно присел.

— Мы хотим обыскать этих плутов, — сказал Хаджи. — Может, в их карманах отыщется что-то полезное для нас.

— Оставьте мяснику то, что у него было, — велел я. — Он не наш. Пусть же староста делает с ним все что угодно. А вот вещи Мубарека возьмем себе.

У него были при себе нож и пара старых пистолетов. Его ружье лежало на крыше домика; оно нам было не нужно. Но малыш вытащил у него из карманов еще и два кошелька — два огромных, набитых доверху кошелька.

— Хамдулиллах! — воскликнул он. — Кошельки битком набиты халифами и мудрецами Корана. Сиди, это золото, золото, золото!

— Да, раз человек платит коджабаши такие деньги за побег, значит, у него есть золото. Возьмем его, в этом нет греха.

— Конечно, возьмем его!

— А для чего? Поделим все, Халеф?

— Эфенди, ты хочешь оскорбить меня? Ты считаешь Халефа вором? Я раздам золото беднякам. Вспомни, как счастлива была Набатия и как радовались хозяин хутора и корзинщик! Это золото избавит многих людей от страданий, а нам откроет дорогу на небеса.

— Этого я от тебя и ожидал!

— Тогда убери золото.

— Нет, возьми его себе. Дорогой Халеф, ты будешь нашим казначеем подаяний.

— Благодарю тебя! Я буду верен своему долгу и честен. Надо пересчитать деньги.

— На это у нас нет времени; нам надо идти. Занесите обоих в домик. Там уже лежит мертвый тюремщик.

— Ты его тоже застрелил?

— Нет, только ранил, а Баруд эль-Амасат добил его прикладом, потому что раненый стал для них обузой.

— Вот так негодяй! Ах, если бы он попал мне в руки! Беритесь за дело вы, двое! А теперь положим эфенди в паланкин.

Затем они внесли паланкин в домик, поставили его на пол и удалились, чтобы убрать Мубарека и труп мясника. Внезапно я услышал ужасный стон. Тюремщик был еще жив. Вернувшись, Халеф взял головешку; при свете ее мы увидели фонарь; он стоял на скамье; мы зажгли его.

Теперь мы могли осмотреть стонавшего. Он выглядел ужасно. Моя пуля раздробила ему бедро, а удар приклада пробил череп. Он оцепенело глядел на нас; спасти его было уже нельзя.

— Вот моя феска, Халеф, принеси воды!

Феска сделана из такого плотного материала, что не пропускает воду. Мы дали умиравшему попить и смочили ему голову. Похоже, это пошло на пользу. Его глаза прояснились. Он смотрел на меня осмысленным взглядом.

— Ты нас знаешь? — спросил я.

Он кивнул.

— Через несколько минут ты предстанешь перед извечным Судией. Ты знаешь, кто проломил тебе голову?

— Баруд эль-Амасат, — шепнул он.