Карл Май - «Восточный цикл» Сборник (Книги 1–7) [Компиляция]

Меня усадили рядом с ним, а трое моих друзей расположились напротив нас. В знак благодарности я сказал, естественно, несколько вежливых слов, заодно извинившись перед ним; в ответ он заверил меня, что благодарить обязан не я, а он.

Носильщики удалились, а слуга принес кофе и трубки. На Востоке принято судить о богатстве человека по его курительным трубкам. По этой мерке Мурад Хабулам был очень богатым человеком.

Чубуки его трубок были изготовлены из настоящего розового дерева, оплетены золотыми нитями и украшены жемчугом и драгоценными камнями. Мундштуки казались подлинными шедеврами. Их янтарь был того полупрозрачного, дымчатого вида, который ценится на Востоке гораздо выше, чем прозрачный. Маленькие чашки стояли в золотых блюдцах изысканной ажурной работы, а когда я попробовал напиток, то принужден был признать, что пил лучший кофе лишь однажды — в Каире. Естественно, я потягивал его на восточный манер вместе с мелко истолченной гущей. Каждая чашечка вмещала содержимое примерно четырех наперстков.

Табак тоже был тонкой выделки. Жаль, что головки трубок были так малы! Стоило сделать полтора десятка затяжек, как приходилось вновь набивать трубки; заботился об этом Хумун, любимец своего господина.

Поскольку обычай требовал, чтобы гостя не расспрашивали сразу же о делах, мы обменялись лишь общими фразами. Но вот хозяин придвинулся ко мне поближе, спросив:

— Удалась ли тебе сегодня поездка, эфенди?

— Аллах мне сопутствовал, — ответил я.

— Африт, портной, сказал мне, что ты едешь из Сбиганци?

— Я был там со вчерашнего дня.

— А до этого?

— В Радовише и Остромдже.

— Ты был в пути не один день?

— Да, ведь мы едем из Эдрене и Стамбула.

— Из Стамбула! Как хорошо с тобой обошелся Аллах, позволив родиться в городе падишаха!

— Я родился вовсе не там. Я приехал туда из Дамаска, миновав Палестину.

— Так, значит, ты житель Дамаска?

— Опять же нет. Я франк, точнее германец. Я отправился из моего отечества в Сахару, чтобы оттуда попасть в Египет и Аравию.

— Велик Аллах! Так далеко тебя завели твои странствия? Удачной ли оказалась торговля?

— Я путешествую не за тем, чтобы торговать. Я хочу посмотреть разные страны, взглянуть на народы, их населяющие, узнать их языки и обычаи. Вот зачем я надолго покинул родину.

Он устремил на меня недоверчивый взгляд.

— Вот зачем? Аллах! Что пользы тебе любоваться горами и долами, пустынями и лесами, людьми и зверьми? Что проку тебе видеть, как люди одеваются, и слышать, как они говорят?

Как часто я встречал этот давний предрассудок. Люди такого склада вообще не понимают тех, кто отправляется в другие страны, к другим народам, влекомые одним лишь любопытством. Торговая поездка, паломничество в Мекку — вот что понятно им, а все остальное превосходит их разумение.

— Ты любишь географию? — спросил я его.

— Очень. Люблю читать такого рода книги.

— Кто же их пишет?

— Ученые мужи, побывавшие в тех или иных странах.

— И ты, пожалуй, благодарен этим людям, развлекающим и просвещающим тебя своими книгами?

— Конечно!

— Что ж, и у меня на родине есть люди, которые хотели бы иметь подобные книги. Их читают многие, многие тысячи людей. Значит, должны найтись и люди, которые пишут их и путешествуют в далекие страны, чтобы познакомиться с ними. К числу таких отношусь и я.

— Так, стало быть, ты географ. Но все же я спрашиваю: что проку тебе в том? Ты покидаешь свой дом, свой гарем; ты отрекаешься от радостей бытия, чтобы сносить на чужбине тяготы, голод и жажду и, может быть, даже подвергаться опасностям.

— Бывает, конечно, такое.

— Потом ты садишься за работу и пишешь до рези в глазах, чтобы люди, охочие до сплетен, узнали, что ты повидал. Что пользы тебе в том?

— Разве нет наслаждения в странствиях?

— Право же, нет, а есть лишь изрядные тяготы.

— Пожалуй, тебе, к примеру, не придет в голову взобраться на высокую гору, чтобы увидеть восход солнца?

— Нет, у меня вполне здравый ум. Зачем мне покидать этот удобный диван, где я курю и попиваю кофе? Зачем мне куда-то взбираться, карабкаться, а потом снова спускаться? Все это бесполезно. Солнце восходит и заходит, даже если я не сижу на вершине горы. Аллах все так мудро устроил, и мне, сколько бы я ни карабкался на горы, ничуть не изменить Божий промысел.

Да, вот каковы бывают взгляды этих людей! Аллах, Аллах, всюду и повсюду Аллах! Вот их девиз и вот оправдание душевной и телесной лени.

— Значит, ты не желаешь возлагать на себя тяготы и опасности дальних странствий ради того, чтобы только познакомиться с чужими краями? — спросил я.

— Нет, этого я не сделаю.

— И все же в этом есть прок для меня. Этим я живу.

— Как так? Ты можешь вкушать горы и запивать их реками, которые зришь?

— Нет, но если я напишу книгу об этом, то получу за нее деньги, и это будет моим доходом.

Сейчас я, наконец, произнес нечто разумное, на его взгляд.

— Ах, — сказал он, — теперь я понимаю тебя. Ты не географ, а торговец книгами.

— Нет, торговец книгами платит мне за то, что я пишу, делает из этого книгу и продает читателям. Так мы оба зарабатываем деньги.

Он приложил палец к носу, немного подумал и сказал:

— Теперь сообразил. Ты вроде тех, кто привозит кофе из Аравии, а торговец книгами вроде тех, кто продает его в развес?

— Да, примерно так.

— Ты записываешь все, что видишь?

— Не все, но лишь то, что интересно.

— Что интересно?

— Что занимает мой ум и мои чувства больше обычного.

— Например, если ты познакомился с очень хорошим человеком?

— Да, он попадет в мою книгу.

— Или с очень плохим?

— Я напишу и о нем, чтобы читатели узнали его и возненавидели.

Он сделал серьезное лицо и почесал голову мундштуком. Такой поворот дела ему не нравился; он встревожился.

— Гм! — буркнул он. — Значит, по твоей милости те и другие, хорошие и плохие, станут известны в твоей стране?

— Так оно и есть.

— Ты напишешь их имена?

— Конечно.

— Кто и что они есть, где живут, в каком городе, селении, доме?

— Скрупулезно точно.

— Что они сделали, о чем ты говорил с ними, что узнал о них?

— Все-все!

— Аллах, Аллах! Ты — жуткий предатель! Тебя же надо бояться!

— Людям добрым не надо меня бояться; я прославлю их имена повсюду, ведь мои книги переводятся и на другие языки. А вот плохим людям есть чего страшиться, если о них узнают и будут презирать их и ненавидеть.

— Ты напишешь и о Сбиганци?

— Очень много чего напишу, ведь мне пришлось там очень многое пережить.

— А потом, быть может, напишешь и о Килиссели?

— Непременно, ведь Килиссели — красивое место, и я не могу его пропустить.

— Что же ты напишешь об этом селении?

— Пока еще не знаю. Все зависит от того, что я здесь увижу, услышу, узнаю и испытаю. Вот, например, я воздам хвалу твоим прекрасным курительным трубкам и великолепному кофе.