Карл Май - «Восточный цикл» Сборник (Книги 1–7) [Компиляция]

– Потому что я путешествую по всем мусульманским странам и хотел бы узнать, был ли я в твоих краях.

– Я из Кары, оттуда, где вади [15] Вади – русло временного водостока, большую часть года остающееся сухим (араб.). Монтиш сливается с вади Оирбе.

– Из области Сайбан в Белад бени Иссе? Там я еще не бывал, но хочу посетить те места.

– Ты будешь с радостью принят там, если ты верный сын Пророка.

– Здесь есть кто-нибудь еще из тех мест?

– Несколько человек, но они не оглашают своего происхождения, я знаю одного из них.

– Когда он покинет этот город?

– Как только появится возможность. Его ведь тоже привела сюда тар, кровная месть.

– Не согласится ли он стать нам проводником в его земли?

– Не только проводником, а дахилом, который будет ответствен за все.

– Я могу с ним поговорить?

– Сегодня и завтра нет, он в Доколе, откуда вернется через несколько дней. Приходите послезавтра в эту кофейню, я приведу его!

– Я обязательно приду. Ты ведь уже два года в Багдаде и наверняка хорошо знаешь город?

– Каждый дом, господин.

– Знаком ли тебе такой дом, в котором было бы прохладно и приятно жить и где можно было бы остаться на некоторое время, не став никому обузой?

– Я знаю такой дом, господин.

– Где же он?

– Недалеко от моего жилища, в пальмовых рощах на юге.

– Кто его хозяин?

– Благочестивый талеб [16] Талеб (талиб) – ученый (фарси). , который живет там одиноко и никто ему не помешал бы.

– Далеко до него?

– Если взять осла, то быстро.

– Тогда иди и найми трех ослов, поедем вместе.

– Господин, тебе нужны два. Я побегу.

Через короткое время у дверей кофейни стояли два белых осла и их владельцы (надо заметить, что белый цвет любят в Багдаде). Необходимо сказать, что до этого мы с Линдсеем сидели спиной друг к другу, потому как цирюльня, где мы находились, была так устроена. Но вот мой парикмахер закончил, да и тот, что стриг англичанина, – тоже, и оба хлопнули в ладоши в знак завершения великого труда. Мы одновременно повернулись друг к другу и… Редко встретишь два лица, которые оказались бы в этот момент в такой дисгармонии, как наши! В то время как Линдсей испустил вопль изумления, меня разобрал гомерический смех.

– Что же здесь смешного, мистер? – поинтересовался он.

– Попросите зеркало!

– А как оно называется на их языке?

– Айна.

– Отлично! – Он повернулся к парикмахеру. – Дай айна!

Тот поднес ему к лицу зеркало. Без смеха на физиономию Линдсея просто нельзя было смотреть. Представьте себе вытянутое загорелое лицо, снизу рыжая бородка, широкий рот, длинный нос, увеличенный в три раза из-за алеппской опухоли, а над всем этим – абсолютно белая, сверкающая лысина, на макушке которой остался нетронутым один-единственный пучок волос. И еще такая мина! Даже бедуин не смог сдержать улыбки, хотя от смеха и удержался.

– Чертовщина! Где мой револьвер? Пристрелю подлеца!

– Не горячитесь, сэр! Бедный парень не знает ведь, что вы англичанин. Он принял вас за местного и постриг сообразно их моде.

– Да, но эта рожа! Стыд-то какой!

– Не мучайтесь, сэр! Тюрбан все скроет, а ко времени возвращения в старую добрую Англию волосы отрастут.

– Отрастут? Вы думаете? Но почему же вы так хорошо выглядите, хотя и вам оставили лишь пучок на макушке?

– Все зависит от породы, сэр. Немцу все к лицу.

– Мда! Действительно. По вам заметно. Сколько за всю эту дребедень?

– Я дал десять пиастров.

– Сколько?! Вы что, перегрелись? Глоток мерзкого кофе, две затяжки вонючего табака, испорченная голова – и за это десять пиастров?

– Подумайте, мы выглядели настоящими дикарями, а теперь…

– Да уж, если бы вас увидела сейчас старая Хальва, она бы от радости исполнила менуэт. Прочь отсюда. Но куда?

– Снимать жилье – есть какая-то вилла за городом, этот бедуин нас проводит. Поедем на белых ослах.

– Отлично! Вперед!

Мы вышли из кофейни и взобрались на маленьких, но выносливых осликов. У меня ноги едва не касались земли, а острые коленки англичанина доставали почти до ушей животного. Впереди мчался бедуин, размахивая дубинкой и разгоняя случайных прохожих, за ним следовали «всадники», то есть мы на ослах, выглядевшие как обезьяны на верблюде, а позади – оба владельца белых осликов, обрабатывавшие палками зады несчастных животных и испускавшие пронзительные крики. Так мы следовали по улицам и переулкам, пока они не стали постепенно исчезать, а дома становились все реже. Возле одной высокой стены бедуин остановился, и мы слезли с ослов. Мы очутились возле небольших ворот, в которые наш проводник принялся, что было сил колотить камнем. Наверное, прошла целая вечность, прежде чем ворота отворились. Сначала мы увидели длинный нос, а вслед за ним показалось старческое бледное лицо.

– Что вам угодно? – спросил старик.

– Эфенди, этот чужестранец хочет поговорить с тобой, – сказал бедуин.

Серые маленькие глазки цепко осмотрели меня, потом беззубый рот открылся, и дрожащим голосом старик изрек:

– Проходи, только ты один.

– Этот эмир тоже должен пойти, – возразил я, указывая на англичанина.

– Ладно, пусть, потому что он эмир.

Мы вошли внутрь, и ворота захлопнулись за нами. Высохшие ноги старика были обуты в огромные туфли, в них он и прошаркал по своему ухоженному саду к довольно милому домику, скрытому в тени пальм.

– Что вам угодно? – повторил он свой вопрос.

– Ты владелец этого прекрасного сада? Сдаешь ли ты дом?

– Да, хотите снять?

– Может быть. Надо сначала посмотреть.

– Пойдемте. Куда задевался ключ? – И он выругался, по-польски!

Пока он копался во всех карманах своего кафтана (иначе и не назовешь это одеяние), у меня было время оправиться от удивления. Наконец он нашел искомое за наличником окна и открыл дверь.

– Входите!

Мы вошли в очень милую прихожую, из которой наверх вела лестница. Справа и слева были двери. Старик открыл правую и ввел нас в большую комнату.

В первый момент я подумал, что стены ее закрыты зелеными коврами, но потом заметил, что это не ковры, а занавески, свешивающиеся с карнизов по всему периметру помещения, а что эти гардины скрывают, мог уже догадаться, бросив взгляд на длинный стол посреди комнаты – он был покрыт книгами, и ближе всех ко мне лежала – что бы вы думали? – старая Библия с картинками, изданная в Нюрнберге. Я сделал шаг к столу и положил руку на книгу.

– Библия! – воскликнул я по-немецки. – Шекспир, Монтескье, Руссо, Шиллер, лорд Байрон – откуда все это здесь?

Это были авторы, которых я узрел раньше всех. Старик отступил на два шага, сложил руки и спросил:

– Вы что, читаете по-немецки?

– Как слышите!

– Так вы немец?

– Без сомнения. А вы?