Георгий Кублицкий - Весь шар земной...

Потом подули холодные ветры. Откуда? Может, жрецы не хотели долго делить власть и влияние даже с белым божеством? Или островитянам показалось обременительным затянувшееся пребывание свиты божества, по правде говоря довольно прожорливой и бесцеремонной? В общем, гостям дали понять, что им пора покинуть хозяев.

На кораблях подняли паруса. Расставание было достаточно дружественным. Кук намеревался идти к берегам Камчатки, чтобы довести до конца дело с Северо-Западным проходом, окончательно рассеять сомнения, дать твердый, обоснованный ответ.

Но вскоре после того, как корабли покинули бухту, их жестоко потрепал шторм, на «Резолюшн» была сломана мачта.

Они вернулись в Кеалакекуа. Казалось, будто это другая бухта, берега которой населяют совсем другие люди, непохожие на тех, что еще недавно были самыми радушными хозяевами. Никто не встречал англичан. Ни одна лодка не приблизилась к борту кораблей.

Первая стычка произошла накануне трагического дня. Быть может, на этом все и кончилось бы, но под покровом ночной темноты кто-то увел шлюпку, стоявшую у борта «Дискавери».

Кук страшно рассердился. Обычно сдержанный и спокойный, он сказал, что сам заставит островитян вернуть шлюпку и рассеет их надежды на безнаказанность.

Наверное, надо было попытаться отговорить капитана. Но когда Кук решал что-либо, уговоры на него действовали мало — и Чарльз Кларк за долгие годы их совместных плаваний и ровной, ненавязчивой дружбы хорошо знал это.

Капитан сам повел небольшой отряд морских пехотинцев для того, чтобы взять в заложники короля Каланиопу и его сыновей. Одновременно он выслал шлюпки с вооруженными матросами, которые должны были перехватывать все лодки островитян.

Кларк в этот день из-за болезни не покидал корабль. О том, что случилось дальше, ему рассказал лейтенант Кинг. Король не стал сопротивляться и вместе с Куком пошел к берегу. Но тут со шлюпок дали залп по лодкам островитян, появившимся в бухте. Пролилась кровь…

Один островитянин, угрожая дротиком, приблизился к Куку. Капитан выстрелил дробью, которая застряла в щите, прикрывавшем воина. Тут в воздухе засвистели камни, ранившие морских пехотинцев.

Капитан поднял ружье, заряженное пулей. Ближайший островитянин рухнул на землю. Началась беспорядочная перестрелка, и островитяне бросились врукопашную.

Хотел ли капитан Кук прекратить кровопролитие, крикнуть, чтобы со шлюпок перестали стрелять? Или он намеревался вызвать подкрепление? Этого не узнает никто и никогда.

Подняв руку, он повернулся спиной к нападающим — и несколько секунд спустя все было кончено.

Прошел томительный день 16 февраля.

Чарльз Кларк несколько раз брался за подзорную трубу. Ему казалось, что вот-вот из прибрежной рощи появится печальная процессия с останками капитана.

Но берег был пуст.

Минула ночь, занялся рассвет.

Как обычно, шлюпка с «Дискавери» направилась к источнику за водой. Матросы зарядили мушкеты пулями.

В накаленной атмосфере взаимной вражды повод для ссоры может быть самым пустяковым. Его может и не быть вовсе.

У источника произошла стычка.

Теперь уже ничто не могло остановить моряков. Раскаты залпа пушек «Дискавери» стали сигналом для десанта. Высадившись из шлюпок, морские пехотинцы бросились к ближайшему селению. Те, кто не успел бежать, были убиты на месте. Деревня вспыхнула костром.

Прошла еще одна бессонная ночь, когда к терзающей физической боли прибавилась боль душевная. Ему, Чарльзу Кларку, видимо, уже не придется держать ответ перед людьми. Но может ли он обмануть свою совесть? Что скажет он, представ перед судом всевышнего?

За долгие годы морских скитаний с капитаном Куком, за долгие годы их дружбы Чарльз Кларк редко испытывал минуты сомнений. Может быть, болезнь, предчувствие близкой смерти, наконец, бессмысленная гибель Кука впервые заставили его оглянуться назад, увидеть многое другими глазами.

Капитан Джемс Кук был для него высоким примером служения британской короне, человеком железной воли, способным своей неукротимой энергией и рвением сокрушать любые препятствия. При этом он не запятнал свой мундир ни холопством, ни корыстной лестью, ни казнокрадством, как то случалось с иными высокими господами из Адмиралтейства. Суровый, но справедливый, умевший видеть подлинную природу вещей, понимавший людские слабости — таким был капитан Кук.

Но всегда ли он оставался таким?

Да, ему чуждо было чувство слепой мести. Во время второго плавания в Новой Зеландии были убиты десять моряков, высадившихся для поисков провианта. Когда Кук снова посетил Новую Зеландию, ему назвали имя местного вождя, виновника расправы. Новозеландцы да и некоторые моряки не сомневались, что тут вступит в действие закон: «Зуб за зуб, кровь за кровь».

Но если следовать советам тех, кто жаждет расправы, заметил тогда капитан, то можно истребить целый народ.

Капитан не раз говорил своему другу, что он отказывается понимать европейцев, которые удивляются, если жители открытых земель встречают их неприязненно, а тем более если оказывают сопротивление пришельцам.

Но в чем, собственно, дело? Разве они звали гостей? Разве просили о покровительстве? Разве появление белых незнакомцев приносит им счастье? Безделушки, которые они получают в обмен на плоды, — неужели это повод для радости и ликования?

Так рассуждал сын батрака Джемс Кук. Но он же, как примерный офицер королевского флота, без колебания присоединял открытые земли к владениям Великобритании. Быть может, разлад между тем, что он думал, и тем, что делал, стал одной из причин перемен в характере Кука?

Во время последнего путешествия, когда к нему пришло всеобщее признание, когда он стал капитаном первого ранга, членом Королевского географического общества, получил золотую медаль, можно было бы, кажется, забыть прежние обиды. Ведь капитана Кука удостоил похвал сам король. Если бы капитан захотел, то вполне мог выйти в почетную отставку, пожиная плоды своих трудов и открытий.

Но Кук не хотел покоя. Ему не терпелось в новое плавание. И тут стало заметно, что годы и накопившаяся усталость взяли свое. На некоторое время у капитана появились вялость, апатия. Потом участились вспышки гнева. На одном из островов с корабля украли козу. Кук потребовал немедленно возвратить животное. Он приказал для острастки сжечь десять лодок и пообещал уничтожить остальные. Перепуганные островитяне вернули козу.

На другом острове вору, укравшему ценный прибор, капитан велел отрезать уши. Он взял заложников, добиваясь выдачи дезертировавших матросов.

Честно говоря, и первое пребывание в бухте Кеалакекуа было уже омрачено. Ну, например, перед уходом кораблей сломали на дрова ограду вокруг какого-то святилища островитян. Зачем? Ведь топливо легко было набрать и в лесу, не оскорбляя чувства язычников. Жрецы едва ли простили пришельцам грубое самоуправство — и вот одна из причин, резко изменившая поведение островитян после возвращения кораблей в бухту.