Георгий Кублицкий - Весь шар земной...

Но в обаятельном образе капитана Татаринова мало черт вспыльчивого, раздражительного Брусилова. Писатель говорит, что у Брусилова он взял подлинную историю путешествия, назвав «Св. Анну» шхуной «Св. Мария».

А мужественный и ясный характер капитана Татаринова — от героев полярных морей, отчасти от Русанова, больше же всего от Седова, все материалы и воспоминания о котором писатель весьма тщательно изучил.

Особенно много интересного рассказал ему участник экспедиции на «Св. Фоке» художник Пинегин, которого связывала с Седовым дружба и общая любовь к Северу.

Энергия и благородство Седова, его неудачи, отчасти обусловленные чужой злой волей, наконец, его трагическая гибель — все это вспоминается нам, когда мы следим на страницах романа за размышлениями Сани Григорьева о судьбе капитана Татаринова.

Здесь можно увидеть подлинную палатку папанинцев, вывезенную с первой станции «Северный полюс», — потрепанную бурями, грязную, с тускло-серебристыми буквами «СССР». Вытерся волчий мех на ее резиновой надувной двери, вся она кажется такой тесной, ненадежной…

Под потолком здания — странный самолетик, маленький, словно модель. На нем полвека назад летал в ледовые разведки летчик Бабушкин.

В здании на улице Марата в Ленинграде бережно собраны реликвии, связанные с исследованием полярных стран. Этот музей Арктики и Антарктики — единственный в мире по богатству коллекций.

Экспонаты позволяют представить историю освоения высоких широт от первых плаваний мореходов до последних исследований в Антарктиде и рейсов атомных ледоколов.

Среди множества реликвий, собранных здесь, можно найти и относящиеся к событиям, о которых вы только что прочитали выше.

Тут фотографии Никифора Бегичева и подлинник радиограммы о первых результатах его поисков спутников Амундсена: «Найдены кости одного другого нет тчк подробности последуют».

Снимок, изображающий находку второго норвежца: навзничь лежащий скелет в полуистлевшей одежде. При взгляде на него понимаешь, насколько прав Урванцев, считающий, что поза погибшего, положение его тела в начале гладкого каменного склона свидетельствует, что, скорее всего, человек поскользнулся, упал, потерял сознание и замерз.

В музее хранится и подлинник письма Тессема и Кнутсена, найденного на Таймыре.

Совсем недавно московские криминалисты произвели при содействии норвежских исследователей тщательную экспертизу останков человека, похороненного на Диксоне под базальтовым обелиском с надписью: «Тессем». Да, там действительно похоронен Петер Тессем! Загадка же костра на берегу бухты Михайлова еще ждет доказательного ответа.

В музее видишь дневник матроса Конрада, спутника Альбанова в его ледовом походе, и один из последних снимков команды «Св. Анны».

Документы Альбанова, в том числе членский билет № 562 Всероссийского союза моряков и речников торгового флота, свидетельствующий, что штурман вступил в этот союз в 1917 году. Тут же и выписки из судового журнала «Св. Анны» со свисающей на толстом зеленом шнуре сургучной печатью. Поразительно, как мог сберечь ее штурман во время своего тяжелого похода.

А рядом — выбеленный солнцем, иссеченный пургой столб из плавника с вырезанной надписью «Геркулес» 1913», часы матроса «Геркулеса» Попова с расползшейся ржавчиной на белом, без стрелок, циферблате.

…Хочу верить: если читатель этой книги будет иметь возможность побывать в Ленинградском музее Арктики и Антарктики, он сможет перенестись на время в мир подвигов и трагедий.

А если кто-либо окажется в городе Орле, непременно загляните в домик с мезонином на улице Русанова. В этом доме прошло детство и юношество будущего полярника, девизом которого были слова: «Мною руководит только одна мысль: сделать все, что я могу, для величия Родины».

Владимир Александрович Русанов был человеком поразительно разносторонним. Он рано примкнул к революционному движению. Сохранилось донесение московской охранки от 16 февраля 1900 года: «Состоящий под особым надзором полиции в Орле В. А. Русанов прибыл в Москву. Почти одновременно с Русановым в здешнюю столицу приехал известный в литературе под псевдонимом «Ильин» представитель марксизма В. Ульянов, только что отбывший срок ссылки в Сибири».

В доме, где теперь музей, Русанова трижды арестовывала полиция. Здесь собирались орловские марксисты, печатались воззвания к рабочим. За революционную деятельность Русанов попадал в тюрьму, затем был сослан в Вологодскую губернию.

После ссылки он уехал во Францию, окончил там университет, стал геологом. На столе в доме-музее — раскрытая книга Нансена «Среди льдов во мраке полярной ночи». Арктика властно позвала Русанова. И сколько он успел сделать прежде, чем «Геркулес» как бы растворился в туманах Арктики!

В ссылке исследовал возможность соединения водным путем Волги и Печоры. Пять раз побывал на Новой Земле, подробно исследуя ее. Открыл залежи каменного угля на Шпицбергене, которые разрабатываются до сих пор. Набрасывал проект трассы Северного морского пути. «В моем призыве к завоеванию льдов, — писал Русанов, — призыв к могуществу, к величию, к славе России».

Конец двадцатых годов нашего века — и сколько еще «белых пятен» на карте страны!

Никто не знает толком, что такое Северная Земля: один большой остров или архипелаг, никто не может сказать, как далеко простирается здесь суша в сторону полюса.

А Таймыр? Мне, тогда еще молодому геодезисту, довелось помогать опытным картографам в составлении его карты, и я помню, как ругались они, когда по данным одной давней экспедиции большая река пересекала тундру в таком-то месте, а по наблюдениям другой — этак на полсотни километров восточнее или западнее.

Только в 1926 году была открыта, но еще по-настоящему не исследована целая горная система на востоке страны, известная теперь как хребет Черского. Быть может, хребет долго не замечали из-за незначительности? Какое там! Его разветвленная система, как выяснилось позже, достигает полутора тысяч километров!

Да, исследователям предстояло еще много дел. Но безусловно, одним из самых неотложных было изучение Памира.

В самом деле: Северную Землю русская экспедиция открыла лишь в 1913 году и находилась она в далеких арктических водах. О Памире же знали с древних времен. Неутомимый венецианец Марко Поло добрался до его западных окраин семь веков назад:

«Поднимаешься на самое высокое, говорят, место на свете… Нет ни жилья, ни травы, еду нужно нести с собой. Птиц тут нет оттого, что высоко и холодно. От великого холода и огонь не так светел и не того цвета, как в других местах».