Георгий Кублицкий - Весь шар земной...

Памир — это Средняя Азия. Вокруг, в благодатных долинах, — следы древних цивилизаций. Вблизи окраин горной страны караванные пути проходили уже в начале нашей эры. Однако вот что писал о Памире Алексей Павлович Федченко шесть веков спустя после Марко Поло, в конце шестидесятых годов прошлого столетия увидевший горную страну.

«Перед нами была местность, едва известная под именем Алай, а то, что лежало за ней, было никому не известно».

Федченко приворожили исполинские снегоголовые горы. Молодой ученый начал исследование Памира. Ранняя смерть оборвала их. Ему было всего 29 лет, когда он трагически погиб во время восхождения. Не на Памире: в Альпах, на одном из ледников Монблана.

Несколько лет спустя Памир посетил ученый и путешественник Николай Алексеевич Северцев. Признанный знаток Средней Азии, он проник во внутренние области горной страны и одним из первых попытался дать ее научно обоснованную общую картину.

За экспедицией Северцева последовал ряд других, удачных и неудачных. И все же к концу двадцатых годов нашего столетия Памир оставался одним из наименее изученных уголков страны.

Почему?

Памир очень труден для исследователя.

Это одно из величайших нагорий планеты, и недаром его называют «крышей мира». Бездонные ущелья, прорезающие Памир, можно сравнить с Большим Каньоном Колорадо. Его плоскогорья в среднем на четыре тысячи метров выше уровня моря. Для многих горных систем это высота их главных вершин. На Памире же хребты поднимаются над плоскогорьями еще на два-три километра. Здесь царство ледников небывалой мощности. Подобные можно встретить лишь в Антарктиде и Гренландии.

Марко Поло не фантазировал, когда писал, что огонь на Памире не такой, как везде. Здесь кипяток не очень горяч, вода кипит уже при 80 градусах: настолько разрежен воздух и мало давление. По той же причине непривычный человек чувствует сильную одышку, пробежав всего несколько десятков шагов.

На Памире можно в один и тот же день получить ожоги, посидев на солнце, и продрогнуть, передвинувшись на несколько шагов в тень. Здесь дуют ураганные ветры, с гор срываются лавины, сметающие все на своем пути. Памир не знает настоящего лета, привычного жителю средней полосы страны, а морозы на высотах здесь почти столь же суровы, как в Якутии.

Таков Памир, исследование которого к началу тридцатых годов стало задачей государственной важности. Дело было не только в желании ученых получить ответы на множество неясных вопросов, окончательно распутать хаос памирских хребтов. Нет, речь шла о переменах в судьбе народов Средней Азии, о подъеме ее хозяйства.

Что такое ледники Памира? Ведь это «твердый океан», запасы пресной воды, нужной для орошения полей. Каким же законам подчинено их движение и таяние, от чего зависит половодье рек, которые они питают? А расположение хребтов, наиболее удобные перевалы? Пока они не будут точно положены на карту, нельзя строить надежные дороги. Памир считают «кухней погоды» для огромных пространств. Значит, нужны метеорологические станции в долинах, на ледниках, на горных пиках.

И в 1928 году Академия наук снарядила первую Таджикско-Памирскую экспедицию. Ее сопровождал взвод кавалеристов: в горах укрывались шайки бандитов-басмачей, нападавших на советских работников. Эта мера предосторожности не была излишней. Даже два года спустя, когда на Памире действовало уже немало исследовательских отрядов, басмачи напали на стоянки геологов и убили несколько человек.

Таджикско-Памирская экспедиция исследовала «крышу мира» пять лет подряд. В ее трудной и опасной работе участвовали многие видные ученые, в том числе академики Николай Иванович Вавилов, Александр Евгеньевич Ферсман, Дмитрий Николаевич Прянишников. В числе сотрудников экспедиции были Дмитрий Иванович Щербаков и будущий знаменитый исследователь Арктики Отто Юльевич Шмидт.

Руководили работами участники гражданской войны Николай Васильевич Крыленко, Верховный Прокурор Республики, и Николай Петрович Горбунов, деятель науки, будущий академик. Оба они принадлежали к числу наиболее опытных альпинистов страны. Горы были их страстью.

Без альпинистов любая научная экспедиция на Памир в лучшем случае могла бы пройти по тропам, проложенным местными горцами. И Крыленко сказал:

— Альпинизм мы подчиняем науке, хотим сделать полезным и необходимым ее орудием.

Только с помощью альпинистов можно было окончательно распутать «узел Гармо», где в центре горной системы Памира сходились несколько хребтов. Именно там обнаружили неведомую горную вершину, превосходящую все высочайшие пики страны. Геодезисты вычислили: 7495 метров.

Исполин был нанесен на карты. Началась разведка его склонов, поиски путей к вершине. В составе Таджикско-Памирской экспедиции Академии наук был сформирован специальный отряд № 29.

Ему поручили покорение главной вершины Советского Союза, известной сегодня как пик Коммунизма. И не только покорение: намечалась программа научных исследований и установка на заоблачных высях автоматической станции, которая могла бы передавать сведения о погоде.

Двух главных участников состоявшегося летом 1933 года восхождения на пик Коммунизма нет в живых. Но есть дневники штурма, есть воспоминания участников — и они позволяют представить все шаг за шагом.

*

Оговорюсь, что за рамками повествования останется та огромная работа, которую сотни людей проделали ради успеха отряда горовосходителей. Сама по себе доставка снаряжения и научного оборудования как можно ближе к пику была, в сущности, трудным экспедиционным походом.

Месяцы ушли на устройство базового лагеря, промежуточного лагеря, выразительно названного «Чертов гроб», на расчистку подходов к пику, на подробную разведку ледников и морен, на первые рекогносцировочные подъемы, завершившиеся выбором мест для лагерей «3900», «4600» и «5600», где цифры обозначают высоты над уровнем моря.

Повторяю, все это и многое другое остается за пределами повествования. Начну его прямо с каменной морены на полдороге между лагерями «4600» и «5600», с полудня 29 июля 1933 года, первого дня решающей предштурмовой разведки.

…Медленно сняв с плеч тяжелые рюкзаки, двое альпинистов сели на камни. Высоко на склоне задымилось белое облачко. Оно не поднималось вверх, а, быстро увеличиваясь, катилось вниз. За ним сорвалось еще одно. Донесся глухой грохот лавин. Альпинисты молча проследили, как снежные потоки, увлекая за собой тяжелые камни, пересекли их будущий путь.

Подошла вторая группа, за ней — носильщики. Таджики и киргизы, горцы, привычные и к холоду, и к разреженному воздуху, и к ходьбе по крутым склонам, на этот раз были сильно утомлены. Крепкий, плечистый Ивай повалился в снег: