Кирилл Станюкович - Рассказ об одной экспедиции

Неожиданно раздался торопливый топот копыт, и в освещенное пространство въехал всадник, пристально обвел взглядом наши лица. Это был очень крупный человек с усами, и я заметил, что на кисти его руки вытатуирован большой якорь.

- Экспедиция? - спросил он.

- Экспедиция,- ответили мы.

- Здравствуйте, Семен Иванович! - закричали, вскакивая, наши коногоны Шурик и Алешка.

- Здравствуйте. Этот вот человек, что там лежит, ваш? - и он показал в темноту туда, откуда приехал.

- Какой человек?

- Убитый.

- Убитый? - спросили мы тихо с испугом.- Нет, у нас все целы.

- Будьте осторожны,- сказал Семен Иванович,- это, наверное, опять работа Меченого.

- А кто такой Меченый?

- Да есть такой курбаши у басмачей, не то русский, не то татарин, из семеновских казаков.

- Меченый это фамилия?

- Нет, прозвище. У него на щеке шрам.

- Мы пока мало разбираемся в том, что тут происходит. Откуда эти басмачи? На что они рассчитывают? - спросили мы.

- Да дело очень простое. Начали мы здесь коллективизацию, но сами понимаете, не всем хочется коллективизироваться, байству например. Вот байство и организует банды и других подбивает, убивают активистов, милиционеров, да и вообще кого попало. А тут еще давно разбитые белогвардейцы-семеновцы, бежавшие в Китай, зашевелились, устраивают нам «полундру». Лезут через границу, своих агентов посылают, оружие перебрасывают. Так что будьте осторожны.

- Зачем же их пропускают через границу? - возмутился кинооператор.- Почему их не переловят?

- А кто их может не пропустить,- усмехнулся человек с татуировкой.- На границе никого нет, открыта граница. Мы организовали два комотряда, человек по тридцать, из коммунистов и добровольцев. Вот и все наши военные силы. Так что вы держитесь поближе к комотрядовцам или к нашим полевым бригадам, туда они сунуться побоятся.

- Это какие такие полевые бригады?

- Да нашего совхоза. Ну, пока! - сказал он и исчез в темноте.

- Кто это? - спросили мы у Шурика и Алешки.

- Директор совхоза,- ответили они.

Этой ночью мы все дежурили по часу. Я долго расспрашивал Алешу про комотряды.

Выяснилось, что вооружены они плохо, одеты во что попало, но некоторым сейчас дали шинели.

На следующий день мы встали рано и тронулись в путь, вскоре достигли гребня хребта - и перед нами открылось широкое межгорное плато. Далеко впереди тянулась бесконечной полосой ковыльная степь, зеленели четырехугольники посевов; за этим межгорным плато поднимался склон второго хребта.

Мы с Димкой ехали впереди и на одном из холмов неожиданно увидели двух вооруженных всадников на хороших конях. «Басмачи!» - мелькнуло у меня в мозгу. Бежать было поздно, да и наши должны были подъехать с минуты на минуту. Но тут я заметил, что всадники одеты в шинели, и у меня отлегло от сердца.

- Здравствуйте,- сказали мы, подъезжая.

- Здравствуйте,- улыбаясь, сказал передний всадник. Он был киргиз, но чисто говорил по-русски.- Куда едете?

- Экспедиция,- ответили мы.

Посыпались вопросы о том, сколько нас, где будем стоять и так далее.

- Документы надо? - спросил я.

- Надо,- улыбаясь, сказал всадник.

Я вынул документы и подал ему. В этот момент показались наши.

- Идите вперед, догоним! - крикнул я им, и караван по тропе между высоких кустов потянулся вниз. Мой собеседник все еще смотрел документы, и только тут я заметил, что он держит их вверх ногами.

- Не боитесь басмачей? - спросил проверяющий.

- А их здесь много? - в свою очередь спросил я.

- Да есть,- ответил комотрядовец.

В это время кусты зашевелились, и на дорогу выехал еще один всадник: на прекрасной лошади. Я люблю хороших лошадей, а эта была просто чудо - кровный донец, рыжий, с белой звездой и в белых «чулках». Конь легко, не скользя, взлетел по крутому склону к нам на вершину холма, и я, удивленный этой легкостью, увидел, что он кован на кавалерийские подковы с шипами.

Всадник, русский, со светлыми усами и небольшой, видимо, недавно отпущенной бородкой, подъехал к нам в тот момент, когда я брал из рук моего собеседника документы.

- Экспедиция? - спросил он.

- Экспедиция,- ответил я и, помахав рукой, направил лошадь под гору.

Мы _ шли целый день по плато и вечером подошли к заставе. Часовой нас остановил шагов за двести и пропустил только одного меня.

Небольшой домик-мазанку в середине двора окружал высокий четырехугольный дувал, в дувале через неравные промежутки были пробиты на высоте плеч отверстия, служившие бойницами; стояли оседланные кони.

Вслед за провожатым, нагнувшись, я вошел в мазанку. Внутри была только одна полутемная комната, окна забаррикадированы мешками с песком, и свет проходил только через узкие бойницы. На полу, на разостланных кошмах, сидели и лежали люди, некоторые в гимнастерках, но большинство было одето как попало: в пиджаки, в рубашки, в ватники, в халаты и малахаи. Здесь были и молодые, и бородачи. Здесь были русские и киргизы, казаки и татары. Из всей этой группы одетым в форму оказался только один командир, маленький человек с голым коричневым черепом, тонкий и щуплый, на голову ниже всех своих подчиненных.

Вообще все это воинское соединение имело очень мирный вид. Кто играл в шашки, кто штопал, кто читал,

- Так, значит, занимаетесь наукой в наших краях? - сказал командир, нарочито громко и резко.- Очень хорошо. Наука очень нужна и полезна. А мы вот бьемся здесь с байскими бандами, защищаем советскую власть. Новости там, внизу, в районе, есть какие? Как там?

- Да нет,- ответил я,- особых новостей я не знаю.

- Новость в районе одна,- раздался молодой, давящийся от смеха задорный голос.- Колькина Клава после его отъезда в комотряд ходит на танцы с Петькой.

Дружный хохот и страшная возня были ответом на это заявление. Видимо, Колька мял под собой друга, сообщившего такую весть..

Застава хохотала, и начальник, стараясь переменить тему, вдруг сказал:

- Мы тут читаем сочинение Дюма «Граф Монте-Кристо». Вам не приходилось читать?

- Читал,- совершенно опешив, ответил я.

Так вот, мы решали вопрос, какая современная оценка ему будет, Дантесу. Он ведь страдал от буржуазии, от этого банкира Данглара, ну и от других, и он с ними боролся. Как это расценивать? У нас тут некоторые бойцы считают, что он революционер и его можно было бы в партию принять. Ну не сразу, конечно, в начале проварить в заводском котле. Тогда и из него вышел бы толк. А богатство свое он с радостью отдал бы на революцию.

Я не выдержал и засмеялся.

- Конечно, он страдал,- сказал я,- но вообще вопрос этот сложный.

В это время свет из двери заслонила мощная фигура женщины. Это была пулеметчица, жена командира.

- Ну вы что тут разболтались? - раздался ее грозный голос,- грязь, окурки, а они целый день валяются и все своего графа читают. Побриться время не найдут, все бы им про графа. А ну, убраться сейчас же, чтобы полная чистота была, а то ужина не получите!