Рой Эндрюс - По следам динозавров

Гренжер предпринял вместе с геологами поездку в наш прежний лагерь, в верхней части долины, и открыл великолепный скелет динозавра недалеко от того места, где Беркей нашел ребро. Экземпляр, правда, был небольшой, — он имел всего около шести футов длины, но зато все части его скелета, даже крошечные кости хвоста, оказались в прекрасной сохранности. Это была очень ценная находка. Американский Музей впервые приобрел монтированный скелет динозавра. Впоследствии профессор Осборн назвал его Protoiguanodon’ом. Тем временем мы с Шекельфордом проводили целые дни, занимаясь охотою и кинематографическими съемками животных и птиц.

В знаменательный день 5 июля нам, наконец, удалось подстеречь дикого осла. Отрезав ему путь к отступлению и заставив повернуть на север, где был твердый и гладкий грунт, мы гнались за ним со скоростью сорока миль в час, не позволяя ему пересечь нам дорогу и изменить направление. Кулан быстро мчался вперед, поднимая копытами тучи песка и гравия. Шекельфорд, стоя на коленях перед аппаратом, непрерывно делал снимки. Неожиданный толчок чуть не выбросил ею из мотора; однако, камера по счастливой случайности устояла на месте, и Шекельфорду даже удалось переменить фильм, несмотря на отчаянную тряску. Но вот осел внезапно ускорил бег, перерезал нам дорогу в нескольких шагах от фонарей мотора и свернул на юг, в сторону, где зияла пропасть. На протяжении двадцати девяти миль мчались мы бешеным аллюром взад и вперед по долине, крутясь во все стороны, стараясь не подпустить осла к пропасти. Это была какая то бешеная гонка, подстать самому заядлому спортсмену.

Дикий осел (кулан) в равнинах Монголии.

Но вот кулан, видимо, стал утомляться, хотя все-таки упрямо бежал вперед. Постепенно замедляя темп, он наконец остановился, как вкопанный, на самом краю пропасти. Мы подъехали к нему и попытались было накинуть на него лассо. Кулан упрямым движением головы стряхнул с себя петлю и продолжал спокойно стоять, глядя на нас. Тогда мы постепенно стали оттеснять его к нашему лагерю, где он в конце концов послушно улегся около палатки. Когда он остыл, я велел принести ведро воды, обмыл ему голову и шею и угостил хорошей порцией сена в благодарность за прекрасные фильмы, которыми Шекельфорд увековечил наше состязание.

Большинство моих спутников желало остаться еще некоторое время в «лагере диких ослов», но мы с Шекельфордом уговорили их перебраться в Тсаган Нор (Белое озеро), куда нас привлекало обилие дичи. Здесь мы раскинули палатки па берегу озера, поросшем редкою травою и водорослями, и долго сидели у костров, при закате солнца, любуясь пурпуровой каймой горизонта и феерическими горами, окутанными голубоватой дымкой. Надвинулись сумерки; тишина прерывалась только глухими криками беспокойных водяных птиц. Но вот над песчаной долиной показался золотой серп месяца, заливая поверхность озера мерцающим светом. Трудно передать тот безмятежный покой и ту волнующую красоту, которыми полна была природа в этот, чудесный, незабываемый вечер.

На другой день после нашего прибытия в Тсаган Нор, мы с Шекельфордом проехали в монгольскую деревню на западном берегу озера, чтобы навестить соседей. Старшина угостил нас чаем, сыром и кумысом. Я вылечил его дочь, у которой начиналась гангрена руки, и приобрел этим его особое благоволение. К нему я обратился с особенною просьбою — подержать на привязи собак, так как Шекельфорд собирался делать снимки вблизи юрты.

Собаки в Монголии являются настоящим и постоянным бичом для человека, и виною тому — своеобразное суеверие монголов. Монголы думают, что когда человек умирает, в его тело вселяются злые духи, и поэтому спешат поскорее избавиться от трупов. Тело кладут на телегу, и возница, отъехав на некоторое расстояние, сбрасывает его на землю и мчится обратно, не оглядываясь, чтобы не привлечь к себе внимания злых духов. Собаки, волки и хищные птицы быстро расправляются с трупом, оставляя только кости, к которым ни один туземец не решится прикоснуться.

У подножья холма, где построен «город лам» в Урге, валяются груды человеческих черепов и костей. Огромные черные собаки бродят по этому кладбищу и дерутся из-за трупов, которые привозятся из города. Собаки питаются почти исключительно человеческим мясом и необычайно кровожадны, так что даже среди белого дня кидаются на прохожих. Три собаки напали на Беркея у юрты в окрестностях Сэн Ноина; он спасся, застрелив двух из них из револьвера. Мы с женой также чуть не сделались жертвами собачьей своры в Туерине, когда спали в меховых мешках возле своих моторов.

Монголы очень боятся смерти в своем доме, и при серьезной болезни кого-нибудь из членов семьи обыкновенно обращаются в бегство, унося с собой юрту.

Шекельфорду удалось сделать целую серию снимков из монгольского быта. Выгон скота на пастбище, доение коров и кобыл, изготовление сыра и кумыса, плетенье веревок из верблюжьей шерсти, выделка кож для юрты, все эти и им подобные сцены мастерски зафиксированы были Шекельфордом на фильме.

Окрестности Тсаган Нора давали широкий простор для моих зоологических исследований. Озеро и его берега кишели дичью. Мы встретили здесь редкие породы диких гусей и лебедей, чаек, водяных ласточек. В высокой траве у озера прятались лисицы. Антилопы и куланы паслись на равнинах за нашим лагерем. К своему удивлению, мы встретили здесь землеройку и ежей. Один из китайцев, сопровождавших нас, охотился на последних в сумерках с факелом. Мы с Шекельфордом приручили одного ежа, который стал нашим общим любимцем. Мы прозвали его «Джонни Тсаган Нор». При небольших размерах, — всего восемь дюймов в длину, — он отличался необычайной прожорливостью. Вскоре после нашего возвращения в Пекин, нам привезли детеныша-аллигатора, длиной в пятнадцать дюймов. Аллигатор и «Джонни Тсаган Нор» провели ночь вместе в большом ящике в углу лаборатории. На другое утро аллигатор оказался мертвым, и часть его была съедена: то была работа Джонни. Шекельфорд при отъезде экспедиции из Китая решил не расставаться с ним, и «Джонни Тсаган Нор» в настоящее время процветает в Нью-Йоркском Зоологическом Саду.

В озере водилась рыба; мы угадали это по широким кругам на поверхности; на удочку, однако, рыба не шла; тогда мы закинули сеть и поймали большое количество пескарей и плотвы. Часть добычи мы консервировали в формалине.

Тсаган Нор имеет около трех миль в длину и до двух миль в ширину. Но, благодаря сильному испарению воды, оно быстро уменьшается. В 1925 г. озеро даже совершенно высохло. Беркей и Моррис насчитали семь прежних береговых знаков, самый высокий из них на двадцать восемь футов выше теперешнего уровня воды. Очевидно, озеро когда-то занимало очень значительное пространство.