Юозас Пожера - Нет у меня другой печали

— Я вам советую обратиться к Назарову, — говорит наш собеседник и добавляет: — Может быть, он что-либо придумает.

— Простите, а кто он такой?

— Вы не знаете Назарова? — удивляется собеседник. — Не знаете Ивана Михайловича Назарова?

— Не знаем…

— Ах да, я ведь забыл, что вы не здешние.

И вот спустя полчаса мы сидим в кабинете Назарова, начальника Енисейского пароходства. Иван Михайлович — человек лет шестидесяти, с красивой сединой, сдержанный, с приятными манерами. Говорит он спокойно, негромким голосом. От его слов, от всей его манеры держаться веет большой внутренней культурой. Мы даже не удивляемся, узнав, что он автор нескольких книг о Енисее, член Союза писателей. Становится ясно, почему об этом человеке все нам говорили с любовью и уважением, тем более что Назаров работает здесь уже давно — все его знают, и он знает всех.

— Все дороги ведут к Ивану Михайловичу Назарову, — шутим мы и рассказываем, что все советовали нам обратиться к нему: «Если он вам не поможет, значит, уже и сам господь бог ничего не сделает».

Назаров выслушал наш рассказ, подробно расспросил о цели путешествия, наших замыслах, а потом вздохнул:

— По правде сказать, не знаю даже, чем вам помочь, что посоветовать… Несколько дней назад вниз по Енисею отправился караван судов. Как раз на Подкаменную Тунгуску. Вы могли бы добраться с ними до самого Суломая. Собственно, караван еще можно догнать. Надо немедленно вылететь самолетом к устью Подкаменной Тунгуски. Там лед еще стоит. Однако не знаю, стоит ли это делать.

— Почему?

— Видите ли, позапрошлой весной у нас по всему краю прошли очень большие паводки. Подкаменная Тунгуска начисто смела деревушку Суломай. Правда, в прошлом году мы отправили туда сборные дома, но сколько из них поставили — не знаю. Боюсь, что в Суломае вы застанете не много кетов. Разбрелись куда-нибудь по тайге. Кроме того, кеты, которые живут в Суломае, почти не держат оленей. Как говорится — быть в Риме и не видеть папы? Кет без оленей — это как уха без соли.

Да, я видел наводнение позапрошлого года. Я был на Нижней Тунгуске и на берегах Лены. Наводнение действительно было жестокое. Даже старожилы не припомнят такого паводка. Вода в реках невиданно поднялась и все сметала на своем пути. Как спички, ломала толстенные кедры и лиственницы, сметала приютившиеся по берегам деревушки, разбивала в щепу крепкие склады… И когда лед сошел, мы еще много дней видели, как река несет обломки домов, бревна, бочки, ящики… Стало быть, и кетскую деревушку Суломай смыло это наводнение. Я в то время даже не подозревал, что ледоход уносит и мою давнишнюю мечту…

— Так что же вы нам посоветуете?

— В Туруханском районе тоже есть кеты. Я сам у них не был, но товарищи из района помогут вам их найти. Плывите до Туруханска, а там будет видно. Через несколько дней как раз уходит пассажирский теплоход «Байкал».

Все это было бы прекрасно, но очень уж не хочется терять несколько дней в ожидании отплытия. Мы так и сказали Назарову.

— Можете хоть сегодня сесть на другой теплоход, — говорит Назаров и, улыбнувшись, добавляет: — Только не пассажирский, а грузовой. Удобств поменьше, но если хотите почуять запах Енисея, почувствовать вкус пота, — плывите на грузовом. Сегодня вечером или завтра утром отправляется крупный караван на Нижнюю Тунгуску, до самой Туры — центра Эвенкийского национального округа.

— До Туры? — переспросил я, не поверив себе.

— Да. В самую Туру.

На меня нахлынули воспоминания. Несколько лет назад, в конце зимы, мы с товарищем мечтали попасть в Туру. На нартах. Запряженных оленями нартах. Из небольшой деревушки Наканн, расположенной на Нижней Тунгуске. Река была еще покрыта толстым льдом и белым-белым снегом. Мы хотели двигаться по реке. Но в полдень солнце слизывало снег, и он превращался в вязкую кашу, в которой мы утопали, чуть не до подмышек. А ночью мороз схватывал снег толстой ледяной коркой. Однако днем эта корка крошилась, ломалась под копытами оленей, и острые, как стекла, ее края до крови резали ноги бедных животных, сдирая не только кожу, но и мясо до самой кости… Так и не добрались мы тогда до Туры. Жили в тайге с эвенками, ели полусырую оленину и совсем сырую, мороженую рыбу, ловили оленей и клялись, что когда-нибудь мы все-таки доберемся до Туры, этой желанной точки, затерявшейся в бескрайних просторах Сибири. И вот теперь, несколько лет спустя, всемогущий Случай (конечно, без Назарова он был бы бессилен) дает нам прекрасную возможность осуществить давнишнюю мечту. Но как же быть с кетами? Хватит ли у нас времени, чтобы и в Туре побывать, и кетов посетить?

— До Туруханска Енисеем идти будете дней пять, а потом по Нижней Тунгуске еще дня два-три, — говорит Назаров.

Восемь дней. На кетов остается около трех недель.

— Согласны!

Назаров улыбается, поднимает телефонную трубку и справляется о судах, которые в ближайшее время отправятся из Красноярска в Туру. Надо сказать, что каждую весну вместе с льдинами на север уходят многочисленные караваны судов. Они спешат, почти нигде не останавливаясь, не теряя времени, стремятся на север по бурным притокам Енисея, поднимаются к верховьям рек, оставляя в далеких деревнях и поселках все, что необходимо человеку. И когда их глубокие трюмы пустеют, суда так же лихорадочно спешат обратно в Енисей, потому что боятся где-нибудь застрять. Застрянешь — придется зимовать до весны, до следующей «большой воды». Большинство сибирских рек, едва сойдет лед, резко мелеют, а в летние месяцы уровень воды в них настолько падает, что ни одно солидное судно не может пройти: из-под воды выступает множество каменистых порогов, которые невозможно преодолеть: либо посадишь судно на мель, либо днище пробьешь. И хотя большинство этих рек куда больше нашего Немана, суда здесь появляются редко — один раз в год, когда вешние воды напитают реки, углубят и выровняют русло.

Назаров, прижав плечом телефонную трубку, свободной рукой выписывает названия судов, которые отправятся из Красноярска. Потом он улыбается и говорит:

— Кажется, нашел то, что вам нужно. Сегодня уходит «Тбилиси», но на нем не поплывете, там будет жестковато.

— Почему?

— Потом сами увидите… С «Курганом» я вас тоже не отпущу, а вот «Каунас» — в самый раз.

— «Каунас»?

— Да, есть у нас еще и «Клайпеда», но она уйдет позже, чем «Каунас». Этот может еще сегодня вечером отчалить. Ну как?

— Поплывем.

— Тогда поторопитесь собраться, а я за это время все улажу.

Через час мы снова в кабинете Назарова. Он вручает нам бумажку, на которой написано:

«Товарищ Сербаев, прошу взять этих товарищей до Туры, зачислить на довольствие, создать условия для их работы. Прошу принять их как можно теплее, потому что они — наши гости из Европы».