Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том II

Сколько лет было каждому из мужчин-полинезийцев установить трудно, но, скорее всего, это была шестерка молодых и крепких ребят. Столь же молоды — если не сказать «юны» — были в среднем и полинезийские женщины.

28 человек: 15 — мужского пола и 13 женского (в том числе грудная девочка). 9 «белых» английских моряков и 19 полинезийцев, среди них шестеро мужчин (как минимум четверо — дети вождей).

Европа и Полинезия… Две абсолютно непохожие нации, две культуры сошлись на маленьком островке в океане. Используя космическую аналогию, можно сказать, что на крошечном астероиде на «задворках Вселенной» поселились представители двух совершенно разных планет, двух противоположных миров. Эти двум видам суждено будет высечь искру новой жизни. Эти люди должны создать здесь новую расу.

Правда, женщин меньше, чем мужчин, и налицо очевидное неравенство: у каждого из девяти европейцев есть по подруге, тогда как на шестерых полинезийцев приходится всего три полинезийки. Но тогда, в первые дни на острове, нехватка женщин еще не ощущается так остро, люди с «Баунти» продолжают жить единой общиной, как на борту.

Только теперь они — не бездомные морские бродяги. Они — поселенцы-островитяне.

Переправив все, что было можно, на остров и, спалив корабль, люди начинают постепенно обустраивать свою жизнь. Пока вся территория острова тщательно исследуется, поселенцы ночуют во временных палатках, сделанных из реев и парусов. Первый лагерь был разбит на ровной площадке, на вершине Холма Трудности, который круто поднимается от Бухты Баунти. От посторонних глаз с моря парусиновые тенты скрывали густые заросли и высокие скалы.

В преданиях острова зафиксирован труднообъяснимый, граничащий с паранойей, факт, относящийся к самым первым дням заселения. Опасаясь того, что лай собак выдаст тайное поселение, мятежники прирезали всех псов, которых незадолго до этого переправили на берег. Весьма странно, тем более, что кроме собак на остров выпустили блеющих коз, хрюкающих свиней и кудахчущих кур. Но как бы громко не звучал весь этот мини-зоопарк, эти децибелы ничто по сравнению с постоянным и мощным грохотом прибоя, опоясывающего Питкэрн со всех сторон. С моря этот рев заглушает все звуки с острова, собак не слышно, и моряки не могли этого не понимать. Равно как и то, что гораздо явнее присутствие человека на острове за несколько миль в море выдает дым от очагов. Однако по каким-то причинам собак все же прирезали.

Интересно, куда потом дели трупы. Легенды Питкэрна об этом умалчивают.

Постепенно, шаг за шагом, люди исследуют свой остров. Выясняется, что место для поселения они выбрали идеальное. Словно замок на высокой скале, поднимающейся из океана, остров представляет собой естественную неприступную крепость. Вместо рва с водой и острых кольев — белое кольцо кипящей пены прибоя и клыки прибрежных камней. Вместо высоких стен — отвесные утесы и обрывы. И ни одного «подвесного моста» — ни удобной якорной стоянки, ни подходящей гавани. Внутри бастиона — прекрасный тропический оазис: богатая плодородная земля, изобилие фруктов и корнеплодов, не иссякающий родник отличной пресной воды.

Если даже неприятелю каким-то чудом удастся высадиться на остров, то ему предстоит тяжелая задача — не заблудиться. Все буквально утопает в зелени. Густые заросли кустов образуют непроходимый и запутанный лабиринт, в котором легко можно спрятаться. Есть даже потаенная пещера к северо-западу от лагеря — как бункер на последний, крайний случай.

Да, раньше остров был обитаем. Но, судя по тому, что каменные марае находились в полном запустении, прежние жители давным-давно покинули эту землю. И мятежники решили использовать неплохо сохранившуюся каменную кладку в качестве фундаментов для будущих хижин.

А недалеко от места высадки, над обрывом в восточной части острова были обнаружены четыре древних каменных изваяния. Грубо высеченные из базальта, эти невысокие статуи богов стояли лицом к морю, словно суровые стражники острова. Мятежники, не обращая внимания на предостережения полинезийцев, скинули идолов в море.

С тех пор этот утес называется на Питкэрне Down the God (можно перевести как Обрыв Бога).

Зловещее табу, когда-то давно наложенное на остров древними жрецами, было нарушено. Низвергнутые и поверженные боги не предвещали новым хозяевам острова ничего хорошего, но мятежникам на это было наплевать. У них был свой бог, в которого они верили.

«…Еды на острове было предостаточно, но ее преимущественно составляли овощи и фрукты. Не в любую погоду можно было ходить на рыбную ловлю, не каждый день попадался богатый улов, так что в среднем островитяне лакомились рыбой три — четыре раза в неделю… Британцы сильно рассчитывали запастись яйцами морских ласточек и были немало разочарованы, узнав, что эти птицы несутся лишь в июне и июле, — так что придется ждать еще добрых полгода, прежде чем можно будет угощаться за завтраком яичницей…»

Пока женщины занимались поиском пропитания, собирали фрукты, плоды хлебного дерева и птичьи яйца, мужчины продолжили расчищать место под поселок: вырубали кустарник, валили деревья и готовили площадки для жилищ.

Было решено поделить всю пригодную землю между собой. И вот тут, как считают все исследователи, мятежники совершили еще одну ошибку. Земля была поделена на девять примерно равных частей — по количеству «белых» мужчин. Каждому из них досталось по участку площадью около 10 акров (примерно по 4 га или по 400 соток). Ни одному полинезийцу не досталось ничего.

Конечно, в этом не было злого умысла со стороны европейцев. Ведь здесь не нужно было строить целый форт, как на Тубуаи: сам скалистый остров был отличной естественной крепостью. И, скорее всего, когда моряки стали выбирать места для домов, делить землю и «столбить участки», полинезийцы смотрели на это с веселым недоумением: зачем все это, ведь весь остров теперь наш… Мятежники забрали себе самые лучшие куски, и это для них было естественно. Им и в голову не могло прийти держать полинезийцев за равных и пригласить их на дележ «шкуры убитого медведя». Да и сами туземцы, видимо, тогда не придали этому особого значения.

Дома строились из останков «Баунти». Трудно представить, что молодые гардемарины из хороших семей или простые полуграмотные матросы, не говоря уже о полинезийцах, смогли бы поставить добротный европейский дом. Есть все основания предполагать, что главную роль в массовом строительстве играл ремесленник Джон Уильямс, мастер на все руки, а остальные лишь помогали ему возводить свои жилища.