Вадим Чернобров - Москва: феномены, аномалии, чудеса

Ещё ниже по течению Москвы-реки, на территории Нескучного сада, на нижней береговой террасе было ещё одно городище — Мамоново, или Андреевское, по находящемуся рядом старому монастырю. Уже после проведённых на нём раскопок оно было спланировано при сооружении набережной, и следов его не осталось.

Давно учёными высказывалась мысль, что территория нынешнего Кремля— треугольный мыс, ограниченный берегом Москвы-рекии долиной Неглинной, — идеальное место для дьяковского городища, что оно непременно должно было здесь быть. Догадка подтвердилась несколько лет назад, когда при реставрационных работах в Кремле были найдены обломки посуды двухтысячелетней древности, а в 1969 году Н.С. Шеляпиной обнаружен и культурный слой дьяковского поселения. Это второй случай «кабинетного» открытия дьяковского городища.

Двигаясь дальше, минуем Нижние Котлы, где не осталось никаких следов бывшего здесь когда-то городища, минуем и уже названное нами Дьяковское городище. Примерно на полпути между устьем реки Пахрыи Рязанским шоссе, на правом берегу Москвы-реки высится огромный, почти круглый в плане холм. На его вершине — небольшая ровная площадка, с которой открывается красивый вид на излучины реки вплоть до устья реки Пахры и на левобережье долины. Холм этот давно известен под названием Боровский курган. По преданию, он был насыпан на могиле воинов и местных жителей, погибших при сражении с Батыем. Так, по крайней мере, говорится в географическом словаре «Всё Подмосковье». А рядом со статьёй о Боровском кургане в словаре помещена другая — «Боровское городище» — о городище дьяковского типа на этом же правом берегу реки. На самом деле это не два разных памятника, а один. Так называемый Боровский курган и есть Боровское городище. И никто этот курган не насыпал, он создан самой природой. Правда, городище это нетипичное. Здесь не было необходимости рыть глубокие рвы и насыпать земляные валы для защиты этого высокого обособленного холма. Нужно думать, что достаточно было соорудить одну или несколько линий частоколов. Сейчас холм никак не укреплён, но склоны его так круты, что взобраться на площадку достаточно трудно.

Мы совершили небольшое путешествие лишь по среднему течению Москвы-реки и всё равно встретили на своём пути много поселений. А они ведь были и по берегам других рек, небольших и больших, притоков Москвы-реки и Оки, и на самой Оке. Так, одно из древнейших дьяковских городищ — так называемое Старшее Каширское(оно существовало в VII-IV вв. до н.э.) раскопано непосредственно на территории города Кашира, на правом берегу Оки. А всего в Подмосковье археологами зарегистрированы свыше сотни только укреплённых поселений дьяковского времени. Часть их тщательно исследована, и это даёт возможность узнать, как жили и чем занимались древние жители Московского края — люди раннего Железного века.

Кладбища

В старину в Москве было в обычае погребать покойников при церквах и монастырях, где обыкновенно и находились кладбища. Для умерших же насильственной или какой-либо несчастной смертью существовали «убогие дома».

Пётр Великий первым обратил внимание на вред этого обычая и указом от 10 октября 1723 года при многих церквах Москвы запретил погребение умерших. Впрочем, и ранее, при Михаиле Фёдоровиче и Алексее Михайловиче, были подобные же указы, но только относительно Кремля. Невзирая на эти указы, умерших беспрепятственно продолжали погребать при церквах. Императрица Елизавета Петровна, находясь в 1748 г. в Москве, новым указом от 2 июля не велела погребать мёртвые тела при церквах на пути от Кремля до её дворца на Яузе( Головинского). Имевшиеся могилы около тех церквей велено сровнять с землёй. Для погребения умерших в приходах церквей, при которых запрещено погребать, государыня велела отвести вне Москвы кладбище и выстроить там на её кошт церковь.

Московская духовная консистория 2 августа 1748 года предписала приходскому духовенству по главным улицам от Кремля до дворца на Яузе — от Спасских воротчерез Ильинку, Покровкуи Басманную, от Никольских воротчерез Никольскую улицу, по Мясницкойза Красные воротаи далее — при церквах близ дворца отнюдь не погребать умерших; прежние могилы заровнять, а надгробные камни с могил употреблять в Церковное строение по потребности, до времени устроения особого кладбища для погребения тел умерших в приходах Церквей, при которых запрещено погребать. Указаны другие ближайшие церкви: Никольская в Дербени, у Харитона, Спаса в Пушкарях, Панкратия, Троицы на Листах, Николы в Арачах, Андриана и Наталии, Филиппа Митрополита, Спаса во Спасской, у Знаменья в Переяславской слободе. По отбытии государыни из Москвы консистория вопреки указу стала разрешать погребение умерших при тех церквах, где запрещено. Но преосвящённый Платон указом от 1 ноября 1755 года строго подтвердил, чтобы при церквах, где запрещено погребать, отнюдь не было погребаемо умерших.

Для устройства кладбища в Москве составлен был комитет из особых лиц, а именно: игумена Сретенского монастыря Лаврентия, Спасского в Чигасах священника Ивана Иванова, старосты Троицкой, что в Троицкой, церкви Авксентия Филиппова и архитектора князя Ухтомского. Они для устройства кладбища осматривали места и избрали было Трифоновскую в Напрудной церковь, о чём преосвященный Платон представил Синоду; но Синод нашёл место при Трифоновской церкви для кладбища неудобным. Тогда для кладбища было избрано новое место: близ Марьиной рощи, где в 1744 году устроен был амбар для сохранения (а потом для погребения в Семик) мёртвых тел людей, умерших насильственной смертью, и где невдалеке находилось старинное немецкое кладбище.

В 1750 году, 1 июня, Московская губернская канцелярия уведомила консисторию, что на показанном месте деревянная церковь выстроена, куплены к ней колокола и некоторая утварь. Синодальная контора прислала в новоустроенную церковь Евангелие, крест напрестольный и кадило. Определены к церкви причт, староста церковный и три сторожа из военных. 21 декабря 1750 года церковь на кладбище соборянами Успенского собора освящена во имя св. Лазаря Четверодневного. На содержание причта и церкви жалованье отпускалось из Статс-конторы.

Таким образом, было устроено первое общественное кладбище в Москве, к которому москвичи относились не только с недоверием, но даже с озлоблением.

17 декабря 1770 года в Москве началась чума. Каким образом эта ужасная гостья закралась в Москву — об этом имеются весьма разноречивые показания современников; но те же современники сходятся в одном: все они говорят, что Москва имела много элементов, чтобы дать чуме усилиться до ужасающих размеров. Между ними указывают и на то, что в Москве погребают умерших при церквах, иногда весьма небрежно, и потому вонь от разлагающихся трупов много способствовала распространению чумы. Явилась потребность в новых загородных кладбищах, и они были учреждены, причём строго было запрещено погребать умерших при церквах. Почти все они учреждены в 1771 году, некоторые из них — преимущественно для умерших от чумы, а ещё позже, в 1830 году, — от холеры. Скажем о них вкратце.