Вадим Чернобров - Москва: феномены, аномалии, чудеса

Такого пожара Москва давно не видела. Полупустой город пылал со всех концов. Выгорел почти весь центр и прилегающие к нему улицы, сгорело Замоскворечье. До нашествия наполеоновских войск в Москве было более 9 тысяч домов. За несколько недель пребывания неприятеля сгорели почти 6,5 тысяч зданий.

Жгли и русские, и французы. Тушить пожары было нечем. Современники отмечали, что император Наполеон сам принимал участие в тушении пожара в Кремле. Свита и близкие люди умоляли его перебраться в Петровский дворец.

Покинув охваченный пожаром Кремль, завоеватель пророчески произнёс:

— Это предвещает нам великие бедствия...

Голодная наполеоновская армия разворовывала всё, что не успели вывезти и спасти москвичи. С икон срывались серебряные и золочёные оклады, а сами иконы сжигались в кострах. С колокольни Ивана Великого в Кремле был снят позолоченный крест.

Хотя основные уникальные документы москвичи успели вывезти и спасти, но во время нашествия Наполеона сгорели или были украдены книги Михаила Ломоносова, издания Николая Новикова, редкое собрание русских и зарубежных газет, знаменитые «Слово о полку Игореве», «Духовная Владимира Мономаха», Новгородские и Двинские грамоты, «Житие великого князя Владимира», «Лаврентьевская летопись» и многое другое.

Но это только учтённые духовные потери Москвы и России. А сколько было неизвестных, не отмеченных, погибших, не найденных памятников нашего прошлого!

Особая роль в появлении неисчислимого количества московских кладов 1812 года принадлежит русским разбойникам и мародёрам. Они лучше знали московские улицы и дома, церкви и склады, чем французские солдаты. Лучше знали, где, чем можно поживиться и куда спрятать награбленное.

Прятать они были вынуждены по нескольким причинам. Во-первых, хранить ценности при себе или в доме было невозможно из-за того, что французы постоянно обыскивали дома и людей. Во-вторых, украденное невозможно было тогда пропить, прогулять. В-третьих, вынести добро из Москвы было также невозможно, поскольку окраины города охранялись наполеоновскими войсками, а в окрестностях действовали партизанские отряды. И те, и другие уничтожали мародёров.

Иногда удавалось лишь обменять в голодной Москве золотой перстень — на кусок сухаря, икону в серебряном окладе — на несколько граммов соли.

Так появлялись в московской земле 1812 года тысячи кладов.

В одной старой записи отмечалось, что только одна банда Хромого Никиши вынесла из барских домов серебра примерно более чем на 2 тысячи килограммов. Сам Хромой Никиша и несколько его приятелей погибли в пьяной драке с французами.

В тот год много москвичей погибло на пожарах, от голода, болезней или были расстреляны французами. Так что большинство сокровищ остались невостребованными.

У французов при бегстве из Москвы сохранилось очень мало лошадей, поэтому вывезти всё награбленное стало невозможным. Часть пришлось прятать в Москве.

Некоторые из наполеоновской армии надеялись когда-нибудь после войны вернуться в Москву и отыскать свой клад. Они составляли карты, схемы, записывали приметы, по которым можно отыскать сокровища.

Немногие из них вернулись во Францию, ещё меньше дожили до мирных времён. Карты, схемы, описания мест, где спрятаны клады, пропадали вместе с владельцами, но иногда доставались наследникам или оказывались в чужих руках.

И потянулись после войны на службу в Москву многочисленные французы — гувернёры, повара, учителя, музыканты, пряча в потайных карманах карты местонахождений кладов, которые им достались случайно или от родственников — наполеоновских солдат.

Конечно, нельзя утверждать однозначно, что все французы приехали тогда в Россию лишь на поиски сокровищ.

В Москве их, как правило, ждало разочарование. Наступили строгие времена Николая I, когда полиция и другие службы контролировали каждый шаг иностранца и в Петербурге, и в Москве. Так что отыскивать клады особенно не было возможностей.

Коллекция легенд об основании Москвы

В 1997 г. отмечалось 850-летие Москвы. Понятно, что подобные цифры-юбилеи всегда несколько условны.

Общепризнанная дата основания нашей столицы взята из Ипатьевской летописи: под 1147 годом в ней описывается встреча суздальского князя Юрия Долгорукого и черниговского князя Святослава Ольговича, произошедшая в Москове.

По современным археологическим данным, Москва возникла, вероятнее всего, около 1000 лет назад. Однако точных данных о времени и, тем более, обстоятельствах её основания нет. Отсутствие этих данных с успехом компенсируется множеством легенд, популярных и непопулярных, более или менее правдоподобных, самого различного содержания. Наиболее известные из них я хотел бы рассмотреть.

Рис. 2. Встреча. Акварель А.М.Васнецова

Князь, боярин, чудесное видение и кровная месть

Можно выделить восемь легенд об основании Москвы. Вначале следует остановиться на четырёх из них, имеющих общие черты.

Самая подробная и известная из них — легенда о князе Юрии Долгоруком и боярине Степане Кучке. Она была записана в XVII в. по поручению царя Алексея Михайловича.

В то время поисками преданий о столице растущего Российского государства занимались независимо друг от друга четыре разных человека. Каждый из них слышал устные рассказы, которые, видимо, существенно разнились. В результате получились четыре повести.

Рассказ о Степане Кучке — самый правдоподобный из них.

Рис. 3. Кремль в конце XV века. Акварель А.М.Васнецова

Согласно легенде, в 1158 г. (!) князь Юрий Долгорукий[5] ехал из Киева во Владимир. Посреди болота он увидел «огромного чудного зверя. Было у зверя три головы и шерсть пёстрая многих цветов... Явившись людям, чудесный зверь затем растаял, исчез, словно туман утренний».

Греческий философ на вопрос Юрия о значении видения сказал, что в этих местах «встанет град превелик треуголен, и распространится вокруг него царство великое. А пестрота шкуры звериной значит, что сойдутся сюда люди всех племён и народов».

Князь поехал дальше и увидел город Москву, бывшую во владении боярина Кучки. Юрий решил остановиться в этом городе, но Кучка «не почте великого князя подобающею честию». Сначала он отказался впустить Юрия с дружиной в город под предлогом нехватки места в хоромах, которые якобы были недавно частично разобраны и теперь строились заново, а затем и вовсе отказался подчиняться князю, говоря, что все беглые из владимиро-суздальских вотчин сбегаются к нему, и он скоро станет вровень с Юрием.