Йоси Гинсберг - Джунгли. В природе есть только один закон – выживание

Спустя еще пару часов пути, на протяжении которых мы постоянно подгоняли Доходягу, мы наконец увидели еще одно ранчо. Здесь мы также заметили мазанки, каменное здание, зеленые пастбища и пасущихся коров. Все было таким похожим, но в то же время таким другим.

Не успели мы войти во двор, как навстречу нам вышел мужчина невысокого роста в лохмотьях и вытянул руку, ожидая, что мы дадим ему сигарету. Изо рта у него текла слюна. Что за черт? Это был тот же самый карлик. Неужели он вышел позже нас, а дошел раньше?

И снова из двухэтажного здания вышла молодая женщина. Мы взглянули на Карла. Мы что, два часа ходили кругами и пришли к тому же ранчо только с другого входа?

Сеньору, казалось, этот факт позабавил. Она сказала, что мы желанные гости, позволила остаться у них на ночь и даже пригласила на ужин. Она показала нам комнату с двумя ветхими кроватями. Одну мы согласились отдать Карлу, поскольку он был старше нас всех, а судьба второй решалась жребием. Выиграл Маркус.

На темной летней кухне мы при свечах поужинали курицей, рисом и жареными бананами. Проклятый мальчишка, который был нашим гидом, подглядывал за нами через окно. Он даже не улыбался, просто наблюдал.

Когда мы вышли из кухни, встретили отца мальчика, это он пас лошадей на лугу. Он ждал нас, желая с кем-то поделиться своими проблемами. Он осторожно осмотрелся, боясь, что сеньора его услышит.

«Взгляните на меня, – сказал он, – я даже не знаю, сколько мне лет. Когда я был молодым, сюда меня привез сеньор. Он обещал платить мне и выделить мне собственный участок земли. Но посмотрите на мои вещи, – сказал он, указывая на многочисленные заплатки на своей одежде, – не знаю, сколько лет я ношу их. Других у меня нет. Я живу в этой мазанке с женой и сыновьями. Они все работают на сеньора, как и я. Они не ходят в школу, не умеют ни читать, ни писать. Они даже не говорят по-испански. Мы служим господину, выращиваем его скот и работаем в полях, а сами едим только рис и бананы. О нас никто не заботится, когда мы болеем. Женщины рожают в этих ужасных мазанках».

«А почему вы не едите коровье мясо или хотя бы не пьете коровье молоко?» – спросил я.

«Нам не разрешают забивать коров, а молоком кормят телят. Мы не можем есть ни курицу, ни свинину до тех пор, пока животное не заболеет и не умрет. Однажды я сам вырастил свинью, – продолжил он, – она родила трех поросят. А когда сеньор вернулся, он приказал управляющему застрелить их. Это был единственный раз, когда мы ели вкусное мясо. Я не против работать на сеньора, но я хочу, чтобы он выполнил свое обещание. Я хочу собственный участок, на котором я смогу выращивать рис, юкку, куриц и свиней. И все».

«Неужели он тебе ничего не платит?» – спросил Кевин.

«Он говорит, что платит нам, но все наши деньги уходят на еду. Наличных денег мы никогда не получаем. Милостивые господа, могли бы вы помочь мне и убедить синьора выполнить обещание? Я всего лишь хочу собственный участок земли. А у господина есть земля, много земли».

Его рассказ обескуражил нас. Маркус взял блокнот и ручку.

«Как его звать?» Он записал имя синьора. Мужчина не знал его адреса, но знал, что он живет где-то в Ла-Пасе.

Маркус был в ярости.

«Когда я найду хозяина ранчо, я плюну ему в лицо. Чертов ублюдок! Это просто немыслимо!»

«Здесь это обычное дело, – сказал Карл, – печально, но с этим ничего не поделаешь».

«Я узнаю его адрес у синьоры», – сказал Маркус.

«Не стоит. Ей это не понравится. К тому же она все равно не даст тебе его адрес».

«Знаешь, – сказал Карл, – когда я получил диплом агронома…»

«Агронома? – поразился я. – Я думал, ты учился на геолога».

«Ну, не совсем. Моей основной специальностью была агрономия, но я много лет проработал здесь под руководством известного геолога. Он научил меня своему ремеслу. Но это не важно». И Карл предался воспоминаниям. «В студенческие годы я поддерживал радикальные движения, такие, как коммунизм. Партия на два месяца отправила меня в Россию. После поездки я очень разочаровался и оставил коммунизм, примкнув к другому, еще более радикальному движению. Мне оно казалось идеалистическим и благородным, но мои друзья стали террористами. Некоторых до сих пор ищет Интерпол. Для меня это было неприемлемо. Я не хотел достигать свои идеалы таким образом. К счастью, я вовремя ушел оттуда.

Мне выдали стипендию и отправили в Бразилию получать диплом. Так я и оказался в Южной Америке. С тех пор я живу в джунглях. Я обошел каждый кусочек этой земли, – продолжил Карл, – я видел бедность, несправедливость, коррупцию и рабство. Я всегда задавался вопросом, как можно изменить мир. Коммунизм не помог, как и жестокая революция. Я много думал об этом, и у меня родилась новая общественная теория. Единственный способ решить мировые проблемы – это математическая мировая политика».

«Это еще что такое, Карл?» – спросил Маркус.

«Просто взгляни на мир. Все проблемы решились бы в одночасье, если бы не политики. В мире достаточно еды, территории и ресурсов. Почему же тогда люди воюют? Из-за политиков. Их не волнуют люди, их волнует только власть и деньги.

Мир сильно развит в технологическом плане. Так почему же эгоистичные политики все контролируют и принимают ключевые решения? Пусть во главе всего стоит компьютер. Тогда министрами станут программисты. Они просто будут обрабатывать данные, без эгоизма, тупой гордости, жадности или шовинизма. Всем это пойдет на благо».

Мы с трудом сдерживались, чтобы не улыбнуться, но Карл с огромным энтузиазмом рассказывал нам о своей теории.

«Конечно, эту идею не так-то просто воплотить в жизнь, поэтому было бы здорово, если бы такой прорыв совершила одна нация, а другие последовали бы ее примеру, до тех пор пока весь мир не примет эту систему. Один центральный компьютер контролирует весь мир, в этом и заключается математическая мировая политика».

Вскоре Маркус и Карл, как короли, заснули на мягких пуховых перинах, а мы с Кевином продолжили болтать.

Мы распрощались с синьорой и в смешанных чувствах покинули ранчо. Вдалеке мы видели людей, работающих на полях. Мы вновь прошли мимо породистых лошадей. Мы больше не собирались ходить кругами, поэтому Карл пошел другой тропой.

Доходяга все утро бежал довольно быстро, даже не останавливаясь. Вечером мы отдали собаки все куриные кости и накормили ее внушительной порцией риса. «А что я вам говорил?» – Карл сиял от гордости.

Несколько часов спустя мы добрались до ранчо дона Куанки. Нам в глаза снова бросилось двухэтажное здание, сделанное из кирпича и дерева, однако на этот раз около него находилось лишь две мазанки. В луже грязи лежала свинья со своим молодым выводком. Вновь нас встретил умственно отсталый карлик. Мы очень удивились, но, присмотревшись, поняли, что это другой человек.