Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 3

Немногим действительно открытым тогда островам давали по два-три названия, а то и больше. Моряки, разумеется, определяли характерные особенности некоторых островов, пользуясь своим обиходным языком. Но если та же самая типичная особенность обозначалась иноземными моряками другим словом, с которым первые не были знакомы, то они, естественно, легко поддавались заблуждению, что речь идет о совсем другом острове. К названиям, данным моряками, присоединялись еще и те, которые были присвоены в древности островам Канарской и Мадейрской группы. Их просто не поняли и потому отнесли к другим островам. Но картографы, которые, вероятно, редко владели более чем одним языком, старались отнести каждое ставшее им известным повое название к особому острову. Так без стеснения создавали они все новые и новые острова, чтобы разместить на карте все известные им названия.

Здесь мы ограничимся только двумя из многочисленных примеров. Маленький остров Канарской группы к северу от Фуэртевентуры, называемый теперь Лобосом, впервые на карте Дульсерта от 1339 г. был назван по-итальянски Vecchi marini , что, собственно, означает морские старцы. «Морской Старец» — народное название одного из видов тюленей — морского монаха. [62]Итальянское название Vecchi marini означает, следовательно, не что иное, как Тюлений остров, то есть идентично испанскому названию Лобос. Но испанцы и португальцы не понимали, что означает по-итальянски Vecchi marini, а итальянцы не знали испанского слова «Лобос». Поэтому уже в конце 1350 г. испанский автор «Книги познания» перечисляет три атлантических острова: Лобос, Вехимар и Бедзимарин. Вот классический образец чисто кабинетной эрудиции! [292]

Приведем второй пример. В Атласе Медичи от 1351 г. мы находим остров с названием Ventura sive de columbis . Более поздние картографы, не долго думая, сделали из одного острова целых два — Вентуру и Де-Колумбис! Это случалось весьма часто, как видно из помещенного ниже списка. Можно решительно утверждать, что новые острова размножались на тогдашних картах «путем деления». [63]Поэтому нередко следует относить к одному острову два-три названия, а иногда и больше.

Шмеллер правильно отмечает по поводу одной морской карты, относящейся ко второй половине XV в. и обнаруженной им в Мюнхенской библиотеке рукописей: «чаще всего встречаются причудливо переплетающиеся латинские, итальянские, португальские и испанские названия — признак того, что как раз не ученые, а практики — кормчие и моряки — создавали такого рода пособия». [64]

К неправильному толкованию иноязычных названий многими невежественными составителями старинных карт присовокуплялись их зачастую граничившая с легкомыслием беспечность и «широта натуры», проявлявшиеся при передаче неразборчиво написанных или непонятных слов. Так, Корби-Марини превратилось в Корпс-Марис, а Сальвис — в Са-Лвис (см. гл. 143), Сан-Атападжу (Св. Афанасий) — в Сатанаксио, а Исла-Бела — в Изабеллу. [65]И картограф считал себя обязанным каждый возникший в результате ошибки остров показать где-нибудь на океане; при этом географическое положение зачастую играло гораздо меньшую роль, чем упоминание названия.

Из весьма поучительного исследования Фишера также следует, что новые острова действительно возникали «путем деления», когда невежественные картографы принимали разноязычные обозначения одного острова за названия многих островов и затем помещали их где-нибудь в океане. Фишер пишет, что на открытой им карте Николая Германца, кроме Исландии ( Islanda ), показан далеко к северу от нее еще один остров — Insula glacialis , который обязан своим призрачным существованием только латинскому переводу названия «Ледяная страна». [66]Нанесенный на различные карты [293] XV в. загадочный остров Insula viridis , или Illa verde , и помещенный к западу от Ирландии даже на карте Вальдземюллера от 1507 г., [67]представляет собой не что иное, как перевод названия Гренландия, то есть Зеленая Земля. Итак, даже Исландия и Гренландия не избежали раздвоения с помощью картографов. На некоторых картах Исландия превратилась даже в три острова, так как появилось еще название Фрисланда, или Фиксланда. Из-за ошибки чертежников делению на две части подвергся также Хеллуланд, [68]а Бразил но меньшей мере утроился (см. т. IV, гл. 190). Из Фуэртевентуры сделали даже пять островов (Вехимар, Бедзимарин, Вентура, Фортевентура и Капрария). [69]

Из-за этой чрезмерной беспечности многих картографов XIV—XVI вв. возникла чудовищная путаница, продолжающаяся в значительной мере и в наши дни. Некоторые ученые критики наших дней a limine [сразу же] готовы подводить реальную основу под каждую надпись на старинной карте в находить для нее объективное оправдание, даже вопреки фактам. В результате этого появились почти непостижимо ошибочные толкования.

В противовес таким исследователям автор этих строк хотел бы особенно подчеркнуть всю правоту Меса, который пишет о «тенденции картографов того времени без всякой критики помещать где попало различные данные, имевшиеся у них под руками». [70]

Автор считает совершенно недопустимыми попытки, довольно часто наблюдающиеся и в наши дни, строить смелые гипотезы о великих открытиях, не подтвержденные литературными источниками и основывающиеся только на каких-нибудь путаных островных названиях из старых карт.

Особого рассмотрения заслуживает очень часто встречающееся на старых картах название Лобос, Лобо, Лоуо, Лово, Ловос, Лоно, Лана и т.д., давшее повод для странных толкований. Этот остров почти всегда упоминался вместе с Козьим островом (Капрарией) и, следовательно, должен был находиться с ним в самом близком соседстве. Как мы уже знаем, название «Лобос» на испанском языке означает «Тюлений остров». И поныне один скалистый островок около «Козьего острова», то есть возле Фуэртевентуры, носит это название. Отсюда не может быть сомнения в том, что под Лобосом всегда подразумевали не что иное, как этот маленький «Тюлений остров», тем более что его итальянское название Vecchi marini идентично по смыслу. В конце средневековья моряки всегда с интересом отмечали постоянное наличие тюленей, морских львов и других животных в том или ином месте и охотно использовали этот признак при присвоении названий. На Мадейре, например, есть местность, носящая название « Cambra de Lobos». Раньше это название ошибочно переводили как «Логово волков». Но поскольку на Мадейре нет волков, то, видимо, прав Шефер, считавший, что это название свидетельствовало о многочисленных стадах тюленей ( loups marins ), обитавших здесь ко времени [294] открытия острова. [71]Присвоение названия «тюлений» различным местам, где водятся эти животные, не чуждо и современной топонимике. Так, например, в Южной Африке есть остров Сил-Айленд в бухте Фолс-Бей; у побережья Уругвая остров, являющийся настоящим раем для морских львов, тоже носит название Isla de Lobos . На нем различают Lobos ordinarios , настоящих морских львов, и Lobos finos , более мелких котиков. [72]На этом острове год за годом убивают более 10 тыс. lobos , чтобы получить шкуры и жир. Разумеется, наличие тюленей часто служило поводом к присвоению географического названия. Еще в «Королевском Зерцале», книге XIII в., встречается Тюленье море ( arcnsaelar ); название Оркнейских островов также произошло от древнего слова «оркн», то есть «тюлень». [73]В свете этих фактов мы должны отбросить предположение, что название Лобо или Лово на старых картах происходило от слова «l’ovo» (яйцо) и относилось к острову Санта-Мария из Азорской группы, названному так «из-за его яйцеобразной формы». [74]Это кабинетная мудрость! Живя в Италии, нельзя заметить, что Апеннинский полуостров напоминает по форме сапог. Точно так же, находясь на Санта-Марии, острове площадью 154 кв. км путешественник не заметит, что этот остров напоминает своими очертаниями яйцо. Да это и не отвечает действительности. Такое толкование напоминает нелепую этимологию турка Пири Реиса, полагавшего, что итальянцы называют океан «Здоровым яйцом», ибо слово «oceanos» он воспринял как « ovo sano ». [75]Испанские слова « lobos » и « lobo » произносились всегда, как «Ловос» и «Лово», и, разумеется, не имели ничего общего с итальянским «l’ovo».