Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 2

Нансен опять отнесся с недоверием к этому сообщению Адама. [7]Между тем автор этих строк не видит ни малейшего основания для столь скептического отношения. Несомненно, кое-что в этом сообщении, как и в описании приключений фризов, на первый взгляд кажется обычными морскими сказками, например история с «краем света» и др. И все же весь рассказ производит впечатление до наивности простого, прямодушного повествования и в целом соответствует представлениям, которые непременно должны были возникнуть у моряков того времени при знакомстве с дрейфующими льдами [374] у берегов Гренландии. Влияние на рассказчика древнегреческих мифов или книги Лукиана «Правдивая история», предполагаемое Нансеном, гораздо менее вероятно, чем гипотеза о действительном приключении. Разумеется, впечатление о нем непомерно преувеличено и искажено под влиянием средневековых представлений о вселенной.

Именно в тот период не было никакой нужды заниматься изучением наследия античных авторов, чтобы уверовать в истинность сотен мифов и волшебных сказок вроде той, о которой рассказывает Адам Бременский. Хотя в его хронике кое-где и встречаются следы вымыслов, все же бравый бременский каноник не заслуживает полного недоверия. Сообщения Адама в большинстве случаев, как уже подчеркивалось выше, в основном правдоподобны (так как он обычно записывал рассказы лишь «заслуживающих доверия» лиц. [8]Его хроника лишена следов стремления, свойственного некоторым старым авторам, заинтересовывать читателя нагромождением чудесных историй или вплетением в повествование древних мифов. [9]Подозрительность Нансена по отношению к Адаму Бременскому и датскому королю Свену неоправданна. Кроме того, следует помнить, что вымышленные приключения никогда не кончаются столь безрезультатно и не излагаются в таких минорных тонах, как описание обоих плаваний короля Гаральда. Явное разочарование в результатах плавания представляется самым бесспорным доказательством подлинности и исторической достоверности излагаемых событий.

Встречающееся в этом рассказе упоминание о водовороте тоже никак не может вызывать подозрения об обычном для моряков бахвальстве.

Ведь в сообщении Адама Бременского нигде не утверждается, что путешественники видели этот водоворот своими глазами. Попав в сильное течение, они просто решили, что их влечет к мировому водовороту — Гиннунгагапу . [10]Что в этом неправдоподобного? Норвежцам тех времен было известно несколько опасных водоворотов: «Мальстрём»у Лофотенских островов, «Сальтбром» у Боде, «Страумнскин» возле Святого Носа у Мурманского побережья и другие морские опасности такого же рода. Разве у мореходов, попавших в незнакомом море в сильное, изобилующее льдами течение вблизи берега, в стужу и туман, не должна была застыть от ужаса кровь в жилах и возникнуть воспоминание о мировом водовороте? Разве можно обвинять мореплавателей тех далеких времен за то, что они позднее в слишком ярких красках расписывали ужасы, которые им пришлось пережить в опасные минуты? На одном этом основании при всех условиях неуместно отказывать в доверии самим морякам, а тем более летописцу Адаму Бременскому, объективно записавшему их рассказ!

А о том, что в пределах Восточно-Гренландского течения имеется ряд весьма опасных пучин, сообщал уже не кто иной, как «гренландский апостол» [375] Эгеде: «В проливе, отделяющем вышеназванный мыс [мыс Фарвель], проходит очень опасное течение, с водоворотами, разрушающими даже скалы». [11]

Нансен обвиняет Адама Бременского даже в том, что он «не дал себе труда немного исправить описание морских ужасов в обоих рассказах». [12]Суждение столь же странное, сколь и жесткое! Ведь Адам не располагал современными знаниями географии и естественных наук, а поэтому и не мог подвергнуть рассказы норвежцев критическому разбору. Как же он мог решить, что в них достоверно, а что нет? «Поправки» в тех условиях были бы не более и не менее как фальсификацией. С каких пор летописца осуждают за то, что он не фальсифицирует оказавшийся в его распоряжении материал?

В рассказе Адама нет ни одного эпизода, который производил бы впечатление вымышленного или хотя бы сомнительного. Правда, невольно возникает вопрос: что могло побудить норвежского короля предпринять плавание именно в пресловутую гренландскую «ледяную пустыню», самую бесполезную и опасную часть Атлантического океана? Руководила ли им действительно чистая страсть к исследованию или ему просто любопытно было узнать, каков на самом деле Крайний север? Поскольку Адам употребляет для характеристики экспедиции недвусмысленное выражение perscrutari , то есть «путем исследования», очевидно, он писал о чем-то в этом роде. Однако напрашивается вопрос, почему же король не использовал единственное спокойное лето рациональнее, например для плавания в более богатые южные страны, благословенные берега которых манили смелых викингов богатой добычей, а искусных купцов — большим барышом?

Автору этих строк представляется вполне вероятным, что король Гаральд на самом деле совсем не стремился печально блуждать среди туманов, льдов и водоворотов. Ему, видимо, хотелось добраться до населенных земель, где перед ним открылась бы возможность легкой наживы — мирным ли путем или военными набегами. И то и другое считалось тогда одинаково почетным. Правда, из сообщения Адама этого не следует. У него сказано лишь, что Гаральд «исследовал просторы Северного океана». Но, быть может, есть другая возможность выяснить истинные намерения норвежского короля?

Такая возможность представится, если поставить в связь с плаванием Гаральда другой документ той же эпохи. В данном случае это не только допустимо, но и необходимо.

В дошедших до нас многочисленных средневековых исторических источниках и сагах северных народов часто рассказывается о намеренных или невольных плаваниях исландцев в пустынных водах, омывающих восточное побережье Гренландии, но ни разу не упоминается о походах норвежцев в этот район. Согласно преданиям, норвежцы время от времени совершали плавания к заселенному юго-западному берегу Гренландии, но всегда избегали приближаться к безлюдным и покрытым сплошными льдами восточным берегам. Тем поразительнее кажется содержание рунической надписи XI в., найденной на юго-востоке Норвегии. Эта надпись сообщает о непреднамеренном [376] плавании норвежцев в этих негостеприимных водах, состоявшемся как раз в ту же эпоху.

Речь идет о так называемой Хёненской рунической надписи. Хёнен — это небольшой хутор в районе Рингерике. Между этим хутором и местечком Тандберг в 1817 г. нашли надгробную надпись на могиле неизвестного молодого моряка из знатного рода. Имя покойника осталось неизвестным. Вероятно, оно стояло в самом начале надписи, которое не сохранилось. К сожалению, давно пропала и сама надгробная плита и ее научное описание, сделанное в 1823 г. капитаном Лоренсом Дидериком Клювером по поручению Королевского норвежского научного общества. В 1872 г. это описание еще значилось под № 304 в Тронхеймском собрании рукописей. К счастью, сохранилась копия рунической надписи, сделанная в 1838 г. настоятелем Бергенского монастыря Кристье. По этой копии известному рунологу Бугге удалось изучить надпись. 14 сентября 1894 г. Бугге сделал в Христиании [Осло. — Ред .] научный доклад о результатах своего исследования. Позже доклад был обработай и опубликован. [13]