Борис Василевский - Снега былых времен

В книжном магазине, в разделе художественной литературы, — шаром покати. Ушли, ушли безвозвратно те времена, когда, например, в Уэлене, в крохотной комнатке почты, рядом с открытками и цветными бланками поздравительных телеграмм спокойно стояла трилогия Фолкнера, Фицджеральд, Стейнбек. А теперь все поголовно — «книголюбы». М-да… Шли по лесу лесорубы, оказались — «книголюбы»… В продовольственном магазине обилие банок, которые редко увидишь в магазинах московских: кабачковая икра, зеленый горошек, всякий консервированный овощ. Зато исчез напрочь с прилавков индийский чай, единственный чай, который раньше на Севере признавался. Из мяса — баранина, свинина. Но нет оленины. Не видно и тушенки, а встарь было — завались. Свиная, говяжья, мясо в белом соусе, гуляш, языки консервированные, паштет печеночный, печень трески, крабы… — все это приедалось…

Вот тут, признаться, мне было трудно сравнивать. В кратком статистическом сборнике «Народное хозяйство Магаданской области», выпущенном в прошлом году в Магадане в честь 30-летия области, приводятся такие данные. В 1965 году область производила мяса в убойном весе 9,2 тысячи тонн. В 1982 году почти вдвое больше — 18,2 тысячи тонн. За эти же годы производство молока увеличилось в два с половиной раза — от 23 до 57,7 тысячи тонн. Яиц — более чем в пять раз: от 32,2 до 181,2 миллиона штук. Население же области за эти годы выросло примерно в полуторном всего размере — от 306,8 тысячи человек в 1966 году до 509,7 тысячи в 1983-м. Сплошное, следовательно, увеличение «на душу»… Теперь по собственным воспоминаниям. В тех же 60-х годах опять же в Уэлене каждый с зарплаты набирал рюкзак продуктов — в основном помянутые банки, — чтоб реже ходить. В пристройке к магазину громоздились промерзшие до твердости камня оленьи туши: хочешь, бери целиком оленя «в убойном весе», килограммов на семьдесят; хочешь, отруби любую часть. Продавщица сама туда не ходила, вручала покупателю топор и ключ от пристройки, и тот рубил под пристальным наблюдением сбежавшихся к отворенной двери уэленских собак. На какое время хватало этого мешка продуктов и этой туши, никто не высчитывал. Зато можно точно сказать, что не было у нас баранины и свинины, не было «в том числе птицы», кроме добытой на охоте, и свежего молока — только в порошке и сгущенка, в неограниченном, правда количестве. Но сколько возможно было ее выносить, эту сгущенку, изо дня в день, сколько уходило ее на месяц? Опять не считали, но не так уж и много. Яиц не видали вовсе, здоровенные жестяные банки с яичным порошком никто, по-моему, и не покупал. Овощи, если продолжать о снабжении: морковь, лук, картошка, предлагались, главным образом, в сушеном виде. Свежий лук и капусту не завозили совсем, картошку японскую один раз в год, осенью, много ее не возьмешь, потому что держать негде, вянет быстро. Яблоки корейские тоже раз в год и тоже не хранились долго, полежат с неделю — и как трава на вкус, апельсины, помню, доставили «Аннушкой» среди зимы — единожды за три года. Давали по килограмму, у кого маленькие дети — по два… Сейчас все это на Севере не в диковинку, завозят регулярно, случается, что и виноград, и арбузы, и нынешний северянин к этому привык, принимает как должное. Видел я, как один парень тащил картошку в авоське, поскользнулся, рассыпал, так даже не потрудился всю собрать. А будь это лет двадцать — пятнадцать назад и раскатись его картошка по всему Билибино, так все Билибино и исползал бы, подбирая… Вот с олениной — да, куда денешься, хуже. Еще в 76-м году, когда очутился я вновь в своем Уэлене и интересовался положением дел, мне сказали: «Забудь, Александрович, то время, когда мог ты купить оленью тушу!» Поголовье оленей в области резко сократилось. Производство оленины с 1965 по 1982 годы, на фоне увеличения производства мяса вообще, упало с 8,1 до 5,5 тысячи тонн — на треть. Сейчас оленье мясо поступает, главным образом, в общепит. А надо сказать, что северянин, особенно житель рабочего поселка вроде Билибино, бегать и торопиться научился не хуже, чем это делают в Москве, и есть ради экономии времени предпочитает в столовых. Целыми семьями, только поврозь: муж забегает со своей работы, жена со своей работы, дети после школы. Дома собираются разве что за ужином. Вот неучтенная, но ощутимая прибавка к той магазинной норме. Появились за это время во множестве личные подсобные хозяйства. По данным того же статистического сборника, в 1982 году из 57,3 тысячи свиней, выращенных в области, немногим менее половины, 25,6 тысячи, содержались в личных хозяйствах. Образовался рынок. Килограмм свинины на рынке — 7 рублей, но и зарплата двойная, а проработал на Севере пять лет — тройная. Своя ли свинина, рыночная — еще прибавка. Так что, повторяю, трудно сейчас сопоставить впрямую сегодняшнее снабжение Севера продуктами с прежним, тем более что прежде мы вообще о нем не задумывались, как не задумывались и над тем, «что будет давать область государству?..».

Сам поселок за эти годы благоустроился заметно, зримо. Двенадцать лет назад вдоль улицы Курчатова стояли три пятиэтажных дома, как бы обозначая границу будущего нового квартала. Называли его тогда по-разному: «Поселок БАЭС», указывая тем самым на главного строителя, атомную электростанцию; журналисты из «Магаданского комсомольца» именовали торжественно — «Атомоград». Теперь, когда новый квартал построили, прижилось будничное и повсеместное — «микрорайон». Есть здесь Дом культуры, спорткомплекс с бассейном, торговый комплекс и центральная библиотека, школа-интернат — словом, многое из того, о чем тогда, в 72-м, говорили «будет». Жилые дома в новом микрорайоне как на подбор, пятиэтажные, бетоноблочные или крупнопанельные типа «Арктика». Давно уже утверждали билибинцы, что их поселок больше похож на город, чем «узаконенные» чукотские города Певек и Анадырь. Ну, а теперь Билибино, хотя и остается по-прежнему поселком, выглядит, особенно в новой своей части, совершенно как город, даже по материковским понятиям. Однако в подобных сравнениях с материком содержится известного рода инерция. Если уж на Севере, «как на материке», — следовательно, полный ажур на Севере!.. Но есть среди моих магаданских друзей и знакомых люди, которых я про себя называю «магаданскими мечтателями». По специальности они архитекторы, демографы, социологи, медико-географы, психологи, гигиенисты. Это они разрабатывают проекты новых, специфически северных городов и поселков, участвуют в составлении комплексных программ развития производительных сил, прогнозируют потребность в трудовых ресурсах, предсказывают демографическую ситуацию, исследуют процесс адаптации человека к Северу, указывают на причины повышенной миграции и т. д. Афоризмы, которые выдают они в своих работах, звучат неординарно, их преднамеренная полемическая заостренность очевидна. «Гуманизм — понятие экономическое». «Здоровье человека имеет не только социальное, но и вполне экономическое содержание». «Чем ниже капитальные вложения в спортивные и лечебно-оздоровительные комплексы, тем выше в больничные». «Плавательный бассейн не роскошь, но средство повышения производительности труда». Обоснования их по-научному точны, экономически конкретны. Например: «Расчеты показывают, что только за счет сокращения заболеваемости граждан нашего города (т. е. Магадана. — Б.В. ) на тридцать процентов весь спортивный комплекс окупается за восемь — десять лет». Я об этих людях писал неоднократно, не могу не сослаться на них и сейчас, в рассказе о Билибино. Последнюю цитату я взял из книги «Человек и Север», написанной специалистом по проблемам народонаселения и трудовых ресурсов Севера В. В. Яновским. Десять лет назад я виделся и разговаривал с ним в Магадане, он заведовал тогда лабораторией в СВКНИИ, теперь, по слухам, работает где-то на Дальнем Востоке. Книга умная, горячая, другой такой в этом же роде я до сих пор не встречал и нередко в нее заглядываю, когда пытаюсь разобраться в северной ситуации. Хотя вышла эта книга в 69-м году, но и теперь актуальна и, по-видимому, останется актуальной еще на долгие годы. К сожалению, конечно… Билибино упоминается в ней часто, а в разделе «Город на Севере» следующим образом: «И везде — в Мурманске, Певеке, Мирном, Билибино, Сургуте — нарушена первая заповедь освоения Севера, его заселения: район освоения, земля, на которой ставится или развивается город, должны быть предварительно детально изучены, оценены на длительную перспективу и по ресурсам, и по условиям жизни, и по численности и составу населения, и характеру его расселения, и по возможности дальнейшего развития города» . Не бывал в Мурманске, Мирном, Сургуте, но в отношении Билибино могу подтвердить: никакого «предварительного детального изучения» тут не было, никаких «длительных перспектив» не предусматривалось. И сейчас, если начинать знакомиться с Билибино со стороны старого аэропорта, можно видеть маленькие стеснившиеся домики, бараки первоначального поселка, затем ряды двухэтажек, трехэтажек и, наконец, теперешний современный квартал. Все это этапы строительства, а точнее вынужденного постепенного расширения поселка. Потому что в середине 50-х, когда «пошло золото» на Каральвээме, предполагали, что будет здесь недолговременный прииск и небольшой поселочек горняков на две — две с половиной тысячи жителей. Затем геологи стали выдавать все более и более оптимистические прогнозы. Пришлось устраиваться поосновательнее. Во второй половине 60-х решили строить здесь «атомку», первую в чукотском Заполярье. Объявили всесоюзной ударной комсомольской стройкой. Хлынули строители — с комсомольскими путевками и без. Начали собираться энергетики-эксплуатационники. Средний возраст — около тридцати, следовательно, у многих семьи, дети. Жилья натурально не хватало, кочевали из квартиры в квартиру. Существует на Севере такое обиходное, понятное всем выражение «жить на подселении», то есть в квартирах или комнатах тех, кто уехал в долгий отпуск…